Жуков И. Экспедиционный корпус
В 1922 году в фантастическом проекте Жуков выдвигает 12 тезисов в пользу создания при Наркомпросе штатной должности Робинзона Крузо.
Аннотация: В далеком 1918 году в Чите Иннокентий Николаевич Жуков придумал и развернул удивительную по своей увлекательности игру для детей 10-14 лет. "Эта игра, едва лишь прикоснувшись к могучей силе природы в душе ребенка, сразу же развернулась в игру детей в масштабах города"
В 1922 году в фантастическом проекте Жуков выдвигает 12 тезисов в пользу создания при Наркомпросе штатной должности Робинзона Крузо.
Чита, 1918 г.
...Я хочу рассказать о том, как в 1918 году в Чите мною случайно была найдена, а
затем развернута игра "Экспедиционный корпус"(Э.К.), игра детей в возрасте 10-14
лет, игра, в которой приняло участие свыше 700 ребят.
Дело было так:
В качестве преподавателя географии в школе 1 ступени я рассказывал ребятам о
том, как Стенли с сотней носильщиков пересек Африку от океана до океана. Обо
всех горестях этого путешествия я рассказывал так живо, что глазенки ребят
блестели. И вот, заканчивая рассказ, я до некоторой степени неожиданно для себя
и для них сказал: "Ребята, а нам самим хочется делать что-нибудь подобное? До
Африки далеко, ну, а вот пересечь Забайкалье от края и до края разве мы не могли
бы, частью пешком, частью на лошадях, частью на поезде, основательно
подготовившись к этому? Кто из вас хотел бы принять участие в этой экспедиции,
пусть поднимет руку". Все ребята с серьезными лицами, с горящими глазками
подняли руки. Я продолжал: "Хорошо, ребятки, я все обдумаю - как что для этого
сделать, и завтра вам скажу".
В тот же день, а это было в марте месяце, у меня составился план использования в
целях воспитания бродяжнических инстинктов и интересов ребят. Я решил широко
развернуть работу и произвести организацию ребят для этой цели в городском
масштабе .
И вот, в течение следующей недели я обошел все большие учебные заведения в Чите,
с разрешения администрации вызывал учеников первых четырех классов в зал и
обращался к ним с речью. Повторив вкратце рассказ о Стенли и закончив его, как
выше было указано, я продолжал: "Итак, ребятки, объявляю себя начальником
экспедиции, даже не экспедиции, а целого "Экспедиционного корпуса", так как нас
будет много, быть может несколько сот человек, которые отправятся года через два
в наше великое путешествие через Забайкальскую область.
Эту весну и лето и следующие весну и лето мы будем лишь производить подготовки,
подниматься на соседние сопки, приучаться ходить и выковывать железную
товарищескую дисциплину. Без дисциплины самый крепкий камень превращается в
песок, а самая высокая скала в груду щебня. Без дисциплины мы только опозорим
себя, и наш Экспедиционный Корпус. Вот почему, ребятки, я буду записывать в
Корпус только хороших, надежных ребят, поэтому те из вас, кто в классе, дома или
на улице немного подхулиганивают, постарайтесь от этого отвыкнуть в эти два
месяца до наших походов и окончательной записи. Хулиганчиков я не возьму, иначе
они исхулиганят весь наш Экспедиционный Корпус". Эти слова о хулиганах
отразились на дисциплине во всех школах. Я это чувствовал даже на улице, когда
ко мне, запыхавшись, подбегал какой-нибудь мальчик из неизвестной мне школы и
терпеливо начинал оправдываться: "Дядя Кеша, вот про меня вам будут говорить,
что я вчера хулиганил в классе, так это неверно, это не я, а он сам" и т.д. "Ну
ладно - ладно, до мая месяца еще далеко, посмотрим", - отвечал я. Таких случаев
было довольно много. "Потом ребятишки, я не возьму в Корпус маленьких
курильщиков. Я по опыту знаю, что на них нельзя положиться. Они подражают
взрослым во всем плохом. Это народ ненадежный". Я делал паузу, а потом с
живостью и улыбаясь, говорил: "Или нет, ребятки, вот что; мы их возьмем, но
выделим им особый отряд маленьких курильщиков. Они пойдут впереди Корпуса, с
папиросами, народ будет сбегаться, смотреть на них, смеяться, показывать
пальцами, а мы будем говорить: "Мы привели к вам дрессированных обезьян".
Эти слова о "дрессированных обезьянах" с этого момента отравляли всякое
удовольствие маленьких курильщиков, с важным видом куривших в уборных между
уроками; теперь товарищи показывали на них пальцами и дразнили: "А,
дрессированная обезьяна, на веревочке тебя поведут". Курильщики потеряли апломб
и, вероятно, число их везде сократилось.
А я продолжал свою речь: "Но, ребятки, пусть лучше обезьяньего отряда у нас не
будет. А вот настоящие отряды, полезные для нашего дела, нам будут нужны. Вы
знаете, что во всякую экспедицию непременно берут разных ученых. Они все
изучают, все описывают. Вот и у нас в Э.К. будут целые отряды таких ученых:
ботаников, геологов, зоологов и т.д. Кто из вас собирал коллекции растении или
камней или насекомых? (поднимается на всю школу 30-40 рук). Хорошо, но только,
ребятки, знайте, чтобы поступить в отряд ученых, мало собирать коллекции, нужно
еще кое-что знать о растениях, камнях и насекомых. Я дам вам программы в эти
отряды, подготовьтесь и держите испытания.
Впереди у нас пойдет особый отряд разведчиков. Они будут показывать нам путь.
Кто желает поступить? (целый лес рук). Нужно знать, чтобы поступить, 5 созвездий
на небе и немного о солнце, звездах, луне и планетах и еще определять страны
света без компаса, по разным предметам.
Потом пойдет отряд инженеров (на экзамен принести 5 моделей мостов разных
систем).
Затем будет идти отряд санитаров (знать перевязку и способы помощи в несчастных
случаях), отряд поваров (уметь готовить 4 блюда), отряд рыболовов, охотников,
сапожников, музыкантов, конюхов, так как у нас будет свой обоз и другие отряды.
Любопытно, что из профессий наиболее популярными при голосовании оказались после
разведчиков - конюхи, охотники и рыболовы, затем шли санитары, ученые,
музыканты, летописцы, сапожники. Нашлось десятка два мальчишек, которые захотели
поступить в отряд прачек.
"У каждого отряда, - говорил я, - будет свой флаг с обозначением его
специальности. Этот знак можно вышить и на рукаве рубашки. У всего же Э.К. будет
свое знамя: на синем поле семь золотых звезд Большой Медведицы.
У нас будет штаб Э.К., куда войдут начальники всех отрядов. У нас будет свой
оркестр балалаечников.
Итак, ребятки, через 2 года мы отправимся в нашу грандиозную экспедицию. Но,
чтобы она действительно осуществилась, нужно, чтобы у всех граждан города и,
особенно у родителей, сложилось убеждение, что в Э.К. хорошая дисциплина, что
там не хулиганы, а хорошие ребята, что их можно спокойно отпускать в экспедицию.
С 1-го мая мы начнем нашу подготовку. Всю весну и все лето будем раз или два в
неделю совершать походы на соседние горы, отдаляясь все дальше и дальше от
города.
Отряды будут упражняться в своих специальностях. Пойдите домой и получите
разрешение ваших родителей, а в следующее воскресенье приходите в зал бывшей
мужской гимназии, где всем продиктую программы испытаний для поступления в
отряды Э.К."
Обойдя с такой речью почти все учебные заведения Читы, я к концу недели уже
волновался, а в ночь с субботы на воскресенье и спал плохо: "Я растревожил около
1000 ребят, что завтра я один буду делать? Удастся ли мне их перекричать,
установить порядок?". Утром из трусости и малодушия я взял из физического
кабинета рупор и пошел в гимназию.
Но уже во дворе мне было стыдно за мой рупор.
Везде я видел группы спокойно стоящих мальчиков, серьезно обменивающихся
вопросами, кто в какой отряд хочет записаться. Зал был полон, и в нем то же
спокойное, деловое настроение, и, когда, поднявшись на кафедру, я стал говорить,
водворилась абсолютная тишина.
У всех в руках были карандаши, бумага или записные книжки. Я стал диктовать
программы испытаний.
Месяц спустя, при содействии редакции "Думы Забайкальского Учителя", я издал их
в виде маленькой книжечки. В основу их я положил накопление самостоятельных,
активно добытых сведений о природе: 10 пород растений в Забайкальской области,
10 насекомых, 10 пород птиц, 10 диких животных, рыб и т.д. Уметь рассказать об
их жизни. Или: "уменье ухаживать за лошадьми, признаки некоторых их болезней и
способы их лечения".
Вот содержание этих программ. Закончив диктовку их, сказал: "А теперь я
распускаю вас ровно на месяц.
Готовьтесь! Через месяц в саду Жуковского около Круглого пруда я с раннего утра
и до вечера буду производить испытания для окончательной записи в отряды".
И нужно сказать, что ребята зря этот месяц не провели. Многие из них доставляли
немалые огорчения родителям, приставая с вопросами о 5-ти созвездиях, которые
нужно ночью показать на небе и знать немного о планетах, солнце и луне.
Родители, далеко не всегда сведущие в этих вопросах, шли в книжный магазин и
покупали книжки по астрономии. И, само собой разумеется, будущие "разведчики
Э.К." жадно, как клещи, впивались в эти книги.
То же самое было и с будущими "поварами Э.К.", некоторые стали вертеться под
ногами на кухне, приставая с вопросами о 4 блюдах, которые требуются по
программе.
Ботаники рылись в определителях и лезли с вопросами к учителям. Будущие рыбаки и
охотники охотились за рыболовами и охотниками в городе, стремясь получить нужные
им сведения о 10 породах и о способах ловли и охоты.
Когда через месяц с помощью нескольких учащихся школы II ступени я произвел в
саду эти испытания, я убедился, что вся эта масса ребят проделала большую
работу. Многие экзаменовались для поступления в несколько отрядов.
Начальным результатом опыта я остался вполне удовлетворен.
Теперь предстояла работа по внутренней спайке этой массы ребят. Э.К. был разбит
на отряды, и вот в начале мая мы стали совершать походы на соседние сопки. В
основу этих экскурсий я положил метод групповых соревнований, (см. мою статью в
"Вестнике Просвещения" N1, 1921г.). Но время для таких экскурсий было весьма
неблагоприятное. Два больших препятствия стали на пути: дороговизна обуви и
гражданская война. Первое препятствие почувствовалось мною уже в апреле. В
школах, где я занимался, а часто на улице, ко мне обращались с просьбой или
жалобой: "поговорите с мамой... не хочет пускать... говорит - сапоги разорвешь".
После первых экскурсий число таких обращений увеличивалось. Сапожный вопрос в
1918 году стоял особенно остро. Было грустно констатировать, как из-за этого
сокращается число членов Э.К. Но если первое препятствие все же не в силах было
совсем парализовать мой опыт, второе препятствие было уже непреодолимым. В мае
1918 года гражданская война с каждым днем разгоралась. Советская власть Читы, в
виду появившихся в области семеновских банд, жила настороженной жизнью. За
городом на горе стояла батарея, в окрестностях разъезжали патрули. Накануне
одной экскурсии я пошел к военкомиссару, рассказал ему о моих выводах детей за
город и спросил: "Не опасно ли теперь? Не будет ли издали большая группа детей
принята за семеновскую банду, не обстреляют ли нас с соседней горы?
Он подумал и сказал, что поручиться не может, что лучше обождать немного
времени.
Само собой разумеется, я не мог взять на свою совесть ни единую загубленную
жизнь, из числа доверившихся мне. С грустью в душе я пришел на следующий день к
собравшимся отрядам Э.К. и сказал, что до успокоения в городе распускаю Э.К. О
новом сборе оповещу через газеты. Трудно описать, какое тяжелое впечатление
произвело это на них.
Многие со слезами на глазах, окружив меня, пробовали отговорить от принятого
мною решения, но я был непоколебим и распустил их.
Ни летом 1918 года, ни в последующий период семеновской реакции я не возобновлял
своего опыта по тем же причинам, на которые указал выше.
Но я знаю, что если бы я или кто-нибудь другой в Чите или в другом месте
попробовал бы снова возобновить эту длительную серьезную игру в Э.К. и особенно
стал бы опираться на сочувствие и помощь работников отделов просвещения, то
результаты были бы еще более удовлетворительными.
Эта игра, едва лишь прикоснувшись к могучей силе природы в душе ребенка - к
атавистическому инстинкту бродяжничества, сразу же развернулась в игру детей в
масштабах города.
Сделать эту игру еще более яркой и притягательной, насытить ее
социально-альтруистическими устремлениями, элементами политграмоты и трудовыми
процессами - не значит ли это, с одной стороны, пойти на помощь школе,
изнемогающей под тяжестью хозяйственной разрухи, не значит ли это стать на
рельсы какой-то новой педагогической системы, опирающейся на биогенетическую
теорию и использующую групповое соревнование, как метод
образовательно-воспитательной работы.