Сетевые исследовательские лаборатории «Школа для всех» - Библиотека

Сетевые исследовательские лаборатории «Школа для всех»

Статьи и учебные материалы Книги и брошюры Курсы Конференции

Сообщества как педагогические направления		Совместные сообщества педагогов, студентов, родителей, детей	Сообщества как большие образовательные проекты
Step by step Вальдорфская педагогика Вероятностное образование Дидактика Зайцева КСО Методики Кушнира «Новое образование» Педагогика Амонашвили	Педагогика Монтессори Пост- коммунарство Ролевое моделирование Система Шулешко Скаутская методика Шаталов и ... Школа диалога культур Школа Толстого	Клуб Бабушкиной Корчаковское сообщество Педагогика поддержки Семейное образование Семейные клубы Система Леонгард	Красивая школа Макаренковские чтения Эврика

Список форумов

Новости от Агентства Новые материалы сайта Новости педагогических сообществ Архив новостей Написать новость

Дети-читатели Учитесь со Scratch! АРТ-ИГРА…"БЭММс" Детский сад со всех сторон Детский сад. Управление Школа без домашних заданий Социо-игровая педагогика

О проекте	Ориентация на сайте	Как работать на сайте
О проекте Замысел сайта О структуре сайта Другие проекты Агентства образовательного сотрудничества О нас Свяжитесь с нами	Путеводители по книгам, курсам, конференциям	В первый раз на сайте? Как работать на сайте Проблемы с регистрацией Что такое «Личные сообщения» и как ими пользоваться? Как публиковать статьи в Библиотеке статей

Напомнить пароль Зарегистрироваться Инструкция по регистрации

Лаборатория «Сельская школа» Лаборатория «Начальная школа»

Лаборатория «Пятый класс»Лаборатория «Подростковая педагогика»

Лаборатория «Галерея художественных методик»Лаборатория старшего дошкольного возраста

Send by email
Email address*
Title*
Content*	Костяшкин Э. "Их жизнь, как губка, пропитана репрессиями" Следует обратить внимание педагогов на очень сложный и тонкий вопрос о педагогических оценках аномального поведения. Истории известно множество случаев, когда весьма плохое поведение или хроническая школьная неуспеваемость не мешали отдельным людям достигать величайших вершин в науке и искусстве. Более того, некоторые характерологические особенности, проявление которых порой воспринимается как странное поведение, не только не препятствуют развитию природных дарований и способностей к труднейшим видам деятельности, но и способствуют ему. К сожалению, учителя порой очень поспешны в своих диагнозах и оценках. Однажды в праздничный день 1 сентября я обходил школу с заведующим роно. Классы и кабинеты благоухали от множества букетов, глаза детей сверкали от возбуждения, учителя были торжественно настроены. И вот около дверей первого класса мы увидели двух крохотных малышей, понуро стоящих с новенькими портфелями. В ответ на наш вопрос, почему они стоят в коридоре, один мальчуган... заплакал, а другой бросился наутек к выходу. Вышла молодая учительница с гневным лицом. - Да, я выставила их за дверь! Это отъявленные хулиганы, а Иванов к тому же и ненормальный... Он пять минут не может спокойно посидеть и все время пристает ко всем ученикам, тыча в них шариковой ручкой! Бедный малышка! Он перевозбудился от обилия восторгов, ярких красок, необычной обстановки и, наконец, не ко времени подаренной - великой редкости в ту пору - многоцветной блестящей ручки. Как же было не показать ее всем! В дальнейшем этот мальчик действительно доставил школе немало хлопот, но успешно окончил ее и поступил в один из лучших вузов Москвы. Патология характера развивается не только в семьях, где существуют плохие отношения между родителями или нет за детьми достаточного надзора. Очень часто такой причиной является избалованность ребенка, излишнее внимание к нему, особенно если он воспитывается без братьев и сестер, да еще имеет, помимо родителей, дедушек и бабушек, дрожащих над каждым его шагом, потакающих всем капризам. Однажды ко мне в кабинет привели мальчика семи лет, изысканно, с большим вкусом одетого, очень выхоленного, с лукавыми глазенками. Сопровождала его робкая бабушка. Войдя, мальчик вежливо посмотрел на меня и спокойно лег на пол. Подняв ножку, он так же спокойно произнес: "Бабка! Домой!" Я решил, что он гонит бабушку. Но чадо, топнув с размаху по полу, подняло другую ногу и на более высоких нотах угрожающе закричало: "Бабка! Неси меня скорее отсюда!" Старушка виновато засуетилась вокруг внука, испуганно косясь на дверь, откуда послышался подозрительный шум. Дверь распахнулась, и в кабинет буквально ввалилась целая толпа респектабельных граждан самого различного возраста. Дите уже вовсю лупило по полу ногами, и руками. Раздумывать мне было некогда. Я взял его легонько за шиворот, бережно встряхнул, как бы сдул с него пыль, и поставил на пол. Мальчик мгновенно затих, испуганно посмотрел на мои руки, а присутствующие замерли в немом ожидании педагогических чудес. Но чудом были они сами. Один-единственный ребенок воспитывался в очень обеспеченной семье, в которой, помимо отца и матери, были воспитателями два дедушки, две бабушки, несколько теток пенсионного возраста и, разумеется, няня, некая тетя Поля, которая и рассказала мне потом обо всей этой педагогической трагикомедии. К ребенку никто не смел прикоснуться, что-либо приказать ему, заставить сделать. Любое распоряжение одного из многочисленных "воспитателей" вызывало тут же сперва теоретический, а затем обычный кухонный спор с переходом в ожесточенную перебранку. Каждый стремился пробиться к сердцу ребенка самыми тонкими приемами, в основе которых обычно лежал подкуп. Уличные ребята - стихийные психологи. Привычки, особенности, склонности подростков они знают до тонкостей. И действуют они не только на мальчишек; 14-15-летние девчушки также легко могут попасть под дурное влияние улицы. Только путь туда девочек, как правило, совсем иной - исходным моментом является психофизиологическое начало. Их товарищи, однолетки-мальчишки, отстав в своем физиологическом развитии на 2, а то и 3 года, в чем-то теряют для одноклассниц интерес. В то же время старшие подростки, "взрослее" смотрящие на девчат и отдающие дань их женственности, становятся ближе. Между ними природа протягивает незримую естественную связь, которая легко может наполниться самым дурным содержанием: сексуальными влечениями и всем тем, что сопутствует им в ранней юности - ложью, скрытностью, гримасничаньем в подражании взрослой женщине и т. п. Отклонения в поведении девочек и мальчиков - совсем не одно и то же. Трудные девочки могут ничем не отличаться от своих подружек, не нарушать порядка и даже внешне выглядеть аккуратными школьницами. Их трудность - в направлении развивающегося характера, интересов и склонностей; у мальчиков же трудности зримые, они на поверхности их поведения, мешающего повседневной школьной жизни. Поэтому и кажется, что трудных мальчиков больше, и внимание педагогов школы в основном концентрируется именно на них. В действительности же дело обстоит куда серьезнее. Трудных, педагогически запущенных девочек не меньше, чем мальчиков. Но эта запущенность касается их личной жизни, здоровья и нравственности, а не школьного поведения, разве что много хлопот доставляют неуспевающие девицы. Но это дело привычное, и учителя чаще видят здесь неспособность к учению, чем глубокие душевные и моральные неполадки. Среди некоторых педагогов бытует мнение, что детей с нервными заболеваниями можно лечить только медицинскими средствами. Однако не меньшее значение для компенсации или восстановления отдельных легких нарушений нервной системы имеют чисто педагогические меры, имеющиеся в распоряжении каждого учителя. В 544-й московской школе было несколько учеников, которым разрешалось заниматься во дворе, а в плохую погоду на площадке лестницы, в библиотеке, в пионерской комнате. И удивительное дело: в этих случаях они всегда все выучивали, а в группе продленного дня не только сами не работали, но и другим не давали. Вообще невротики требуют к себе постоянного и пристального внимания. Это утомляет педагогов, требует от них дополнительного напряжения, но зато окупается и порядком в классе, и лучшим поведением самих трудных подростков. Основной методической линией в работе педагога с нервными учениками является предупреждение возбуждения, а не торможение его и урезонивание уже разбушевавшегося подростка, что намного труднее. Предупредить возбуждение ребенка с неустойчивой нервной системой - это значит предвидеть его реакции и по возможности устранить наиболее сильные раздражители: окрик, резкость, угрозу, учебные неудачи, ссоры с товарищами. Порой лучше вообще не ставить ему в журнал заслуженную двойку, тем более не записывать выговор в дневник, а посадить рядом с собой после уроков и тихо, мирно побеседовать на невыученную тему, заставить прочитать при вас нужный параграф, спокойно проделать во искупление дисциплинарной провинности какую-то работу. Интересен опыт работы с трудными подростками Татьяны Борисовны Дюшен, которая много лет вела в специальной школе математику в V-VIII классах. Трудно даже сказать, когда она больше учила своих трудных учеников: на уроках или до них. (Именно до уроков, а не после). Собирая их утром, за час до начала занятий, она не только повторяла ранее пройденный материал, но непременно объясняла тему предстоящего урока. В результате эти ученики на самом уроке быстрее включались в работу, часть материала им была уже знакома, они не сидели сложа руки, в ожидании послеурочных дополнительных занятий. И тон, и доброжелательные, чуть насмешливые глаза, и глубокое знание психологии трудных мальчишек - все было на вооружении педагогической техники Татьяны Борисовны. Но главным ее оружием было внимание, участие в судьбе, и прежде всего самых нервных, запущенных ребят. Это был очень строгий, даже жесткий педагог, однако ее индивидуальный подход к отстающим ученикам, беспредельная преданность им, борьба за каждого снискали ей любовь и уважение. Бушевать, рвать тетрадки, выбегать из класса после двойки, кидать в припадке ярости учебник на уроках Татьяны Борисовны не смели даже самые тяжелые психопаты. Удивительное дело! У других учителей эти же ребята устраивали невероятные сцены, буквально срывая своим поведением урок. А на математике мучились по полчаса над задачкой, краснея от натуги, чертили геометрические построения, словно и не было у них всяких отклонений. Т. Б. Дюшен обходила все возможные "острые углы", предупреждала вспышки, ибо отлично знала слабости каждого ученика. Особенно трудно работать с нервными детьми в конце учебного года - апреле, мае, июне, когда их переутомление достигает максимума. В эти месяцы и нормальные ребята больше обычного шумят, на переменках открывают окна, высовываются чуть ли не по пояс из них. Резко возрастает число прогулов, драк и особенно различных конфликтов с девочками. В это время детям надо разрешить на переменах просто побегать по школьному двору, по возможности больше уроков проводить на воздухе, усилить внимание к туристской и спортивной работе. В 1955 году мне пришлось с группой педагогов организовать большую школу для 400 трудновоспитуемых подростков - мальчиков IV-Х классов. Перед нами была задача создать систему обучения и воспитания этих трудных ребят, основанную на положительных педагогических началах. Первого сентября мы их кое-как собрали. Это была очень своеобразная публика. Они пришли не учиться, а просто так, посмотреть, повеселиться, чтобы уже через час уйти на рынки, на вокзалы. Но мы их перехитрили. На них обрушилось что-то непонятное, но интересное. Мы обратились к ним с предложением: - Мальчишки, поехали послезавтра рыбу ловить! - В зале, где стояла серая, разнокалиберная шеренга ребят, наступила гробовая тишина изумления и неверия. - А что, поехали! - раздался чей-то авторитетный голос. Вся ватага зашумела, засвистела в восторге от такого начала учебного года. И 3 сентября мы повезли их на Пестовское водохранилище. Педагоги шли перегруженные снаряжением, а за ними брели сотни лентяев, с папиросами в зубах и ухмылками на лице. Около Тишкова разбили лагерь. Рыбы мы, конечно, не поймали, но все же сумели увлечь и немного объединить ребят. Было купание, были костры, рассказы, пытались петь под аккордеон, плясать цыганочку и чечетку - иных танцев эти мальчишки не знали. Особенно сильное впечатление произвели на них мои рассказы о собственном трудном детстве, о тяжкой работе на шахте во время войны, о суровой военной школе... Их поразило, что из такого же мрачного, как и у них, положения можно выбраться, окончить институт и стать директором школы. На следующий день мы их снова не посадили за парты, а повели на сельскохозяйственную выставку. Потом разгружали арбузы на причалах. Причем и это преподнесли в такой форме: - Давайте, ребята, арбузы разгружать! Наедимся до отвала! Так и сделали. Причем заранее договорились об этом с бригадиром причала. И съели-то ребята гораздо меньше, чем раскалывается арбузов при небрежной разгрузке. Вдоволь насытились, кое-кто из них начал собираться по своим делам. Я уже готов был взорваться, как сработала педагогика совести, выявив двух скрытых от меня главарей этой толпы. Удивительно, что ими оказались два неприметных мальца, с умными и лукавыми физиономиями. Несколько их слов, процеженных сквозь зубы, произвели на ребят магическое действие. - Побросаем немного для приличия, только осторожно, а то подумают, что мы все лучшее сожрали, как шакалы... Побросали. Получилось. Потом втянулись, разошлись наши молодцы и арбуз за арбузом разгрузили огромную баржу... С одним надо вовремя съесть бутерброд, а с другим, может быть, нужен мужской разговор один на один. Порой надо быть и в какой-то степени суровым. Среди педагогически запущенных ребят на первых порах авторитет силы личности, ее воли, умения, ловкости, смелости выше, чем авторитет ума и знаний. А иногда нужно совсем другое, сугубо интимное и тонкое. Я приведу лишь один пример. Отец ушел из семьи, и Коля остался с матерью. Одиночество высушило женщину, она стала раздражительной, злой. Ее любовь к сыну смешалась с ненавистью к его отцу, и каждая ласка к ребенку сопровождалась бранью в адрес бывшего мужа. Во дворе Колю обжигали насмешки детей над тем, что у него нет отца: "Ты ничейный!" Он рос угрюмым, ненавидящим всех и вся. К нам попал он в очень тяжелом состоянии, всех бил, исподтишка и жестоко, словно мстя за свою судьбу. Никакие наказания на него не действовали. Не принимал он и поощрений: они не восполняли его сиротства и не уменьшали обиды. Как-то после очередной выходки Колю втащили в мой кабинет визжащего, кусающегося, царапающегося. Забившись за книжный шкаф, он сыпал какими-то бранными словами, угрозами и проклятиями, в том числе и в мой адрес. Не знаю, была ли то интуиция, но, не придумав никакого "воспитательного приема", я пошел с Колей к себе домой, вместе с ним поужинал и, поскольку была пятница - мой банный день, потащил его с собой в баню. Может быть, это было непедагогично и разрушало все необходимые дистанции между директором школы и маленьким забиякой. Но я тер его мочалкой, сидел с ним в парилке. Потом в буфете он пил лимонад, а я свою кружку пива... Коля притих, как мышонок. Возвращаясь домой, он держался за мой рукав, а прощаясь, посмотрел на меня каким-то странным, тревожным и в то же время преданным взглядом... Там, в бане, произошло какое-то маленькое чудо. У Коли появился отец. Не по родству, не на всю жизнь, но хоть на чуть-чуть. Первый раз его тер мочалкой мужчина, и никто со стороны не мог сказать в ту минуту, что у Коли нет отца. Этого мгновения хватило, чтобы растопить маленькую душу мальчонки. далее... http://setilab2.ru/modules/article/view.article.php/c3/168

© Агентство образовательного сотрудничества

Не вошли?