Я тратил обязательные полчаса (или чуть больше) на примеры терпения и веры, последовательности и несмирения, прощения и самоотверженности, предательства и выбора из двух зол.
Желая подчеркнуть сильное различие двух людей, часто говорят: похоже, что в детстве они читали разные книжки

О ПРОПОВЕДИ ВО ВРЕМЯ КЛАССНОГО ЧАСА

Сначала история.
В 1992 году я оказался в командировке в г. Лондоне. Жил в русской семье (они эмигрировали в конце Второй мировой войны). Любезные хозяева выспрашивали меня: что хочу увидеть, куда съездить, с кем встретиться. Я с пожеланиями не церемонился. Так и получился мой разговор с митрополитом Антонием Сурожским - главой русской православной церкви в Англии, в прошлом известным врачом, героем французского Сопротивления, а в момент нашей встречи - уже очень старым человеком (даже старше своих 74 лет) и, пожалуй, самым авторитетным православным священником в мире. (Спустя полгода "Новый мир" начал публикацию его воспоминаний).
Мы встретились в воскресенье, в соборе, при котором он жил, за час до воскресной проповеди и говорили минут сорок. На самом деле я просто попросил его совета по поводу двух ситуаций, связанных с недавно организованной школой при Физтехе. Потом наступило время проповеди. Он повторил ее дважды: по-английски и по-русски. Закончив, попросил прихожан помолчать в течение всего следующего часа (получилось что-то вроде медитации). А потом все пошли в боковую комнату, где мы беседовали до начала проповеди, - пить чай с какими-то пирогами и сушками, знакомиться, общаться, обмениваться новостями...
В тот же день вечером я по привычке записывал свои впечатления и вдруг поразился схожести многих ситуаций, проблем, методов работы - у священника и у учителя.
Казалось, я мог прямо сейчас разделить лист бумаги на две колонки, левую озаглавить СВЯЩЕННИК, а правую - УЧИТЕЛЬ, и заполнить их аналогиями действий, событий, ролей, установлений...
И вот при всей банальности такого сопоставления (обычно сюда добавляют еще врача) для меня вдруг прояснилась моя собственная роль по отношению к моим ученикам. Было уже половина второго ночи. Аппарат моего сознания как будто навели на резкость.
Разумеется, с тысячью оговорок. Разумеется, я мог оценить лишь внешнюю сторону явлений (особенно учитывая мою собственную нерелигиозность). И все же - это было существенное прояснение, шаг от интуитивного к более осознанному.
Вернувшись в Россию, я рассказал обо всем своим коллегам (они восприняли эту историю достаточно равнодушно) и своим ученикам. Кто-то из них потом спросил меня: "А что, теперь по вторникам у нас будут проповеди?" И я включил в наш еженедельный классный час фактически проповедь. Иногда это была реальная проповедь отца Антония (в Англии мне подарили его магнитофонные записи). Иногда - мои собственные размышления (чаще по поводу конкретных школьных событий) или воспоминания из моего детства. Иногда - рассказ о ком-то или о чем-то, наводивший на размышления. Теперь я тратил обязательные полчаса (или чуть больше) на примеры терпения и веры, последовательности и несмирения, прощения и самоотверженности, предательства и выбора из двух зол.
Не могу сказать, что эти беседы были восприняты всеми и сразу как вполне естественные, интересные и даже нужные. Но постепенно, не сразу, я и дети обрастали привычкой, а потом пришла естественность (а для кого-то и потребность? - впрочем, вряд ли).
Мы приходим в школу и идем к своим ученикам. Зачем? Нести информацию. Часто впрямую: выслушайте и запомните (запишите). Реже с подходом: попробуйте увидеть проблему, попытайтесь ее решить, сравните свой результат с чужим, официальным.
Есть ли у нас еще какая-то роль при общении с учениками? Видимо есть. Ну, хотя бы потому, что мы старше. Мой выбор кажется мне достаточно естественным. Насколько он зависит от личности учителя? Зависит. Но думаю, что при всей внешней декларативности такой вариант достаточно практичен.
Вот такая история.

КОММЕНТАРИЙ К ВНЕКЛАССНОМУ ЧТЕНИЮ

Один из самых популярных и естественных способов общения с учениками - чтение учителем вслух. Ситуации, располагающие к этому, разнообразны: в поездке (в поезде, в автобусе, на вокзале - в ожидании чего-то), за городом (в походе, в палатке - перед сном - сам Бог велел), на уроке - при неожиданном замещении коллеги, во время классного часа...
Мне запомнился случай, когда во время путешествия по Полярному Уралу, в ужасно мокрый и довольно холодный день мы вышли на перевал, который совершенно не соответствовал карте и нашим представлениям о происходящем с нами на этой карте, к тому же стало ясно, что сейчас начнется гроза. Тогда мы быстро составили наши рюкзаки среди камней, сели на них кружком - 12 человек - и набросили поверх себя большой общий тент. Почти одновременно с началом грозы мы начали читать вслух "Третью экспедицию" из "Марсианских хроник" Бредбери... Примерно через полтора часа все было кончено: гроза, "Третья экспедиция", и - главное - неопределенность нашего положения: ветер унес туман, и примерно в ста метрах от нас обнаружилось понижение в хребте, обладавшее всеми признаками нужного нам перевала.
Судя по моему опыту (а он касается в основном возраста от 13 до 19 лет), есть авторы "читабельные" - в принципе хорошо читаемые вслух, почти независимо от ситуации и состава аудитории, и - что интересно - их список практически не меняется со временем.
Могу назвать Евгения Шварца (особенно "Дракон"), того же Бредбери, Сэлинджера (классический пример - "Человек, который смеялся"), раннего Василия Аксенова (к тому же есть записи его прекрасного авторского чтения - "Как жаль, что вас не было с нами"), конечно же, Фазиль Искандер, ныне забытый Илья Зверев, Александр Володин, разумеется, Довлатов, кое-что из Нагибина (например, "Чистые пруды")...
Наличие динамичного сюжета, конечно, желательно, но не обязательно. Скажем, второй акт "Дракона" даст 50 очков форы любому куску из Агаты Кристи, Чейза или даже Стругацких.
Вообще, можно заметить, что чтение подходящих пьес (Шварц, Володин, Миллер) идет ничуть не хуже чтения классической новеллы.
Частенько я выбирал автора, чтобы просто "засветить" его в кругу моих учеников - Шпаликов, Уайлдер ("Теофил Норт"), Андрей Битов, Виктор Некрасов ("По обе стороны океана"), Лакшин ("Рукописи не горят"), Белинков, Теннесси Уильямс, Юрий Трифонов (рассказы), Камю, Эренбург ("Люди, годы, жизнь"), любимый мною Юрий Казаков...
Бывали случаи знакомства с необычной формой ("Колыбель для кошки" Воннегута, Дос Пассос, "Записки у изголовья" Сэй-Сенагон, Борхес).
"Окрошка", конечно, ужасная, но вряд ли здесь (не на уроке литературы!) нужна хоть какая-то система.
Иногда пересекались мои эстетические пристрастия с этическими - я читал Шаламова, "Матренин двор" - целиком! - в полнейшей тишине в продолжение полутора часов), ставил записи чтения по ВВС отрывков из "Архипелага", что-то из Швейцера, Бертрана Рассела, воспоминания Андрея Сахарова.
Отдельная песня - выбор и чтение статей и заметок из газет (обычно из "Московских новостей" или из "Общей газеты") - то, что мне самому нравилось, казалось полезным для слуха и памяти ребят. Изредка встречались совсем политические комментарии, но всегда остроумные, обычно противоречащие точке зрения большинства.
Конечно, было и чтение стихов, но это, как говорится, на десерт, или как витамины: по чуть-чуть, но регулярно. Имена естественно определялись вкусом исполнителя (если это не была авторская запись): Арсений Тарковский, Юнна Мориц, Самойлов, Кушнер, Петровых, Баратынский, Тютчев, Левитанский, ранние Евтушенко и Вознесенский, Окуджава, Мандельштам, Басе...
Желая подчеркнуть сильное различие двух людей, часто говорят: похоже, что в детстве они читали разные книжки.
Во сколько лет кончается детство? Может быть, реально - с окончанием школы?

ИНСТРУКЦИЯ, КОТОРУЮ НАПИСАЛ УЧИТЕЛЬ

Администрация: границы применимости

1. Первое и основное дело администрации - найти хорошего учителя. Понятно, что для этого необходим соответствующий вкус. Его наличие - показатель таланта руководителя.
2. После этого вторая обязанность администрации - не мешать хорошему учителю. Только так его можно сохранить в школе. Это гораздо важнее обязанности обеспечить техническую сторону процесса (финансирование, нагрузка, расписание, оборудование...).
3. Нормальная ситуация - идейная независимость учителя от администрации (что может быть обидно для последней).
4. Если администрация в состоянии как-то помочь учителю - огромное ей спасибо.
5. В отношения учителя с учениками администрации лучше не лезть. В крайних случаях она может играть роль посредника (но вовсе не старшего члена учительской корпорации).
6. По отношению к родителям администрация играет роль исполнителя их заказа, т.е. роль подчиненную, предлагающую варианты, а не выбирающую их самостоятельно, независимо от заказчика, который платит не только деньгами (налогоплательщика), но и судьбой своего ребенка.
7. Учителя, оказавшегося "плохим", не следует воспитывать, с ним стоит расстаться.
8. Так же, как в конфликте ученика с учителем (если он возник), когда почти всегда виноват учитель, так и в конфликте учителя с администрацией (если он возник) почти всегда виновата администрация. (Исключения бывают!)
9. В идеале главный администратор - это штурман учебного заведения - амплуа куда более редкое, чем крепкий капитан.

Коллеги: мысли про себя

1. Осторожно: у нас могут быть общие ученики.
2. Самая заразная (но не смертельная) учительская болезнь - зависть.
3. Плохая привычка - это еще не человек.
4. Главное, что может дать коллега, - возможность взглянуть на его урок.
5. Независимость иногда выглядит по-хамски.
6. Общее правило - минимум контактов.

Родители: правила обращения

1. Тревожить родителей лишь в крайнем случае.
2. Никогда не жаловаться на детей.
3. Всегда есть, за что похвалить ребенка (и родителей).
4. Я - тоже один из родителей; возможно лишь, я более опытен - общался с большим числом детей.
5. В трудной ситуации примерь ее на своего собственного ребенка.
6. Единственное, что могут дать только родители, - это любовь. Все остальное в принципе может дать кто угодно.
7. Важнее сохранения контакта родителей с ребенком может быть лишь безопасность ребенка.
8. Конфликт или приятельские отношения (с родителями) - только после окончания ребенком школы.
9. Не обольщаться почтительным отношением.

Самое общее правило:

"В трудной ситуации нравственный выбор является наиболее прагматичным." (А.Д. Сахаров).