Предмет моего рассказа - клуб "Шаги". Его уже давно нет. И нет уверенности, что вся эта история кому-то еще интересна, кроме тех, кто принял в ней участие. Реальная причина, почему я пишу - не хочется, чтобы все это кануло в Лету вместе со мной.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Эмоционально-фактографическая

Фактографическая - потому что автор прожил все это дважды: сначала в качестве школьника, из числа "детей - основателей", а потом в качестве преподавателя, руководителя клуба, приглашенного детьми и уволенного взрослыми. По той же причине в рассказе невольно возникают эмоциональные ноты.

Начало. 1962-1964

В 1962 году одного молодого учителя пригласили на работу в 239-ю школу - первую физматшколу города. Валерию Рыжику (Валерию Адольфовичу) было 25 лет. Кроме алгебры и математического анализа, полагалось еще и классное руководство. Чтобы руководить, хорошо бы знать, кем руководишь. Но как разглядеть больше тридцати детей (и среди них - автора) и лучше с разных сторон, откуда взять не поверхностную информацию? Рыжик выбрал туризм ("Ничего другого я просто не умел…")
Началось с объявления о воскресном выезде за город - записалось четыре человека. В понедельник там же висела карта проведенного выезда и результаты соревнований по ориентированию - четыре участника. "Лесной кроссворд" - так называлась статья в школьной газете. Через месяц их (участников) было уже 30. В том числе половина - из воспитательского класса. Начались воскресные тренировки, знакомства, дружбы. На каникулах - поход, скорее даже экскурсия, по Ленинградской области. С концертом самодеятельности в местной школе, дошедшим к нам из студенческих пятидесятых, и минутой молчания у памятника солдатам, погибшим в финскую войну.
Летом были первые чемпионства сборной школы. Потом - комсомольско-трудовой лагерь: блаженное время прополки, интеллектуальных импровизаций, вечерних костров и возможности не расходиться по своим домам. Следующей осенью мы (и Рыжик) не пропустили ни одного воскресенья. (Остальные дни были под завязку забиты интегралами, олимпиадами, спартакиадой, театральным фестивалем и - для меня - еще одной встречей.) В третье воскресенье устроили общешкольный слет. А в следующую субботу - вечер "Прощай, лето". В школе появились еще несколько преподавателей, не отвергавших подобный стиль общения. Ближе к декабрю пришли победы на первенстве Москвы в составе сборной города. Позже к этому привыкли, а тогда отмечали, как общий праздник.
Новый, 1964-й год, встречали вместе, в Приозерске, в здании школы-интерната. Было человек 35. Тех, кого отпустили дома. Речи, песни, розыгрыши и даже тосты (две бутылки шампанского) держали нас до утра.
А в феврале собрались и торжественно объявили о создании собственного клуба, благо название нашлось такое - свое и многозначное. Ну и без гимна не обошлось, какой же клуб без гимна: "Стал тяжелей на подъемах рюкзак, лямками врезался в плечи жестоко, это ты сделал еще один шаг, к цели далекой, к цели далекой…"
В марте мы впервые увидели Заполярье - лыжный поход на Кольском полуострове: "Ласковым закатом светятся Хибины, а за нами следом след от наших нарт...".
В мае клуб проводил второй школьный слет. В нем участвовало почти 500 человек. А месяцем позже первые "шагисты" вышли из школы, и завершился первый клубный этап - период становления и ориентирования.

"Шаги" против всех. 1964-1970

Следующий этап в клубном фольклоре получил название "Шаги" против всех". Он продолжался с 1964 по 1970 год. Это пик почти всех размеров клуба: количества людей и дел, влияния в школе и в городе, известности в стране и даже за рубежом. Пик безоблачности и благополучия. Успехи в ориентировании: более 30 мастеров спорта по ориентированию вышли из клуба, несколько членов сборной страны, 6 профессиональных тренеров, вплоть до тренеров сборной Ленинграда. Полное доминирование в детском ориентировании - выигрыш первенств города тремя или четырьмя командами школы сразу. Достижения в спортивном туризме и альпинизме: два заслуженных мастера спорта, победы в первенствах России, походы супервысшей категории сложности - водные, горные, лыжные. Внутри школы возникает 4-5 постоянных "туристских" классов во главе с молодыми учителями. (Эту сторону клубной жизни я знаю, к сожалению, поверхностно, поэтому наверняка допускаю искажение реальности и умаление роли отдельных личностей. Но это не о личностях). Каждые каникулы почти половина школы куда-то едет. Часто вместе, получается лагерь. Возникает система клубных вечеров. Культ хороших песен - Визбор, Городницкий, Ким, Матвеева, Туриянский… По налаженной схеме проходят осенний и весенний слеты. Они готовятся клубом. Участвует практически вся школа плюс гости. День рождения клуба - общий школьный праздник, шоу, с участием студентов, учителей и родителей. Выпускается праздничная клубная газета длиной более 30 метров - каждому желающему есть место проявиться. Называется "Чап" (от чапать - ходить, брести). Возникает правление - из школьников и ритуал приема в члены клуба: никаких собственных заявлений, только рекомендации людей со стажем, закрытое (от нечленов клуба) обсуждение, обнародование решения на Дне рождения. Правление заботится о "трудоустройстве" всех желающих на каникулах. Заводится первая клубная Книга событий и решений. Председатель правления клуба - по должности - входит в состав школьного комитета комсомола. Бывшие выпускники "завладевают" ключевыми позициями в вузовских туристских секциях и организациях (Университет, Политехник, Военмех, "Буревестник" и т.д.). "Шаги" против всех" - это название городских соревнований (матча), организованных Федерацией ориентирования Ленинграда в 1968 году. По 100 участников с каждой стороны. В течение четырех дней. Никто не удивился поражению сборной города. На Всесоюзных педагогических чтениях Рыжик делает часовой доклад "Воспитание через туризм". Появляются первые "клубные" семьи. Из устава клуба: "Член семьи членов клуба "Шаги" является кандидатом в члены клуба с момента его рождения".
Все обрывается на первый взгляд внезапно. Лето 1969 года, тренировочный лагерь школьников, несчастный случай с одним из ребят, увольнение Рыжика из школы. В течение следующего года из школы уйдут (по одному) трое его ближайших коллег (и друзей): Мирра Гиршевна Кацнельсон, Анатолий Арсеньевич Окунев, Александр Сергеевич Горшков. В первой клубной Книге мелькают такие записи: "11 и 18 октября выездов не было. Нет руководителей. Будем думать." или "Т.к. нормальный слет нельзя будет уже провести, решили устроить однодневный выезд". На год клуб подхватывает Виктор Евсеевич Радионов, преподаватель физики и завуч школы. Но уже в феврале 1971 года в той же Книге появляется: "Решение. В силу объективных причин дальнейшая работа клуба "Шаги" в школе стала неосуществимой. Документы, флаг, эмблемы передаются на сохранение ………. (так в оригинале). Если будущие или настоящие учащиеся нашей школы захотят организовать секцию спортивного туризма или ориентирования, то с нашей стороны они получат поддержку и необходимую помощь." Подписи нет. Объективные причины - это время. Такое время.

В глухую пору. 1975-1980

Первая половина семидесятых прошла, судя по всему, по инерции. Случались слеты, были походы. Студенты совершенствовали свое мастерство и становились молодыми специалистами. В 1975 году, когда я стал преподавать физику в 239, она как раз переехала к "Спартаку", на Кирочную. Ни о каком клубе (и даже о классном руководстве) с моей стороны не было и речи. Одновременно в школу вернулся Рыжик. Продолжали ходить в походы группы физика А.Я.Фиха, математика М.С.Житомирского (выпускник школы) и В.Е.Радионова, который позднее станет директором школы. Но было немало и "бесхозных" детей. Трое таких обратились за помощью к Рыжику, а он перепасовал их мне. Были сомнения: я не вел у них ни физику, ни лабораторию. Просто они (их класс) смогли с моим участием поехать на слет. С этого началось, но этим не закончилось. Начинался третий период - реанимация и краткий расцвет клуба, его второй пик в эпоху "застоя": 1975 - 1980.
Прежде всего, я пригласил на помощь своих друзей, сверстников, "одноклубников" - Володю Некруткина, Витю Зейлигера, Женю Смирнова … Достали из чулана и зачитали вслух старые документы, собрали правление, отредактировали Устав. Вот его начало:

"1. Клуб является организацией единомышленников, считающих туризм, прежде всего, формой человеческого общения.
2. Член клуба обязан по-человечески относиться к природе и людям.
3. Член клуба имеет право требовать такого же отношения к себе.
4. Никто не может быть членом клуба, не зная его истории….."

Спортивное ориентирование уже не вернулось в школу в качестве основы всего происходящего. Зато появились настоящие спортивные походы (шесть перевалов за шесть дней!), регулярные сборы в школе по субботам (был там такой - бывший кинокабинет, под самой крышей и с почти отдельным входом). Собирались просто так - чаю попить, а другой раз - с Полярным лекторием или показом слайдов картин под лютневую музыку 16 века. Вообще было много эстетики и даже эстетства. "Культпоходы" - в кино - все фильмы Тарковского в течение недели шли в паре нецентральных залов - мы все и посмотрели. В походах обязательно читали перед сном. Каждый раз они гадали: какую книгу я возьму в этот раз? Сам я впервые услышал в пятнадцатилетнем возрасте из уст Рыжика незабываемого "Человека, который смеялся" Сэлинджера. Позже стали читать "что-нибудь этакое" (хокку Басе или Хармса) на выездах, во время большого привала. Сами стали брать с собой книги, обмениваться. Кроме правления (школьники), образовался Совет клуба (взрослые, студенты, школьники). В порядке исключения в клуб стали принимать ребят не только из 239 - появились представители славной 30-ой школы (еще одна городская физматшкола - ред.). Придумали еще один - зимний - слет. В походных группах ввели должность стажера-руководителя. Ими стали студенты. Нашли первую и начали вторую клубную Книгу: "В интересах настоящего и будущего: создайте полный список всех членов клуба, создайте библиотеку походов клуба, продолжайте историю клуба "Шаги", ведите эту книгу."
Почти сразу возникло чувство и ситуация определенной оппозиции клуба и администрации. В кабинете директора (доверительным тоном): "Можете вы мне объяснить - зачем вам все это нужно, вам лично?" Не могу! При Радионове роль администрации взяла на себя партийная ячейка школы. Не думаю, что добровольно, но и не без удовольствия. Конечно, на всех давили, от всех требовали. В таком районе Ленинграда (Дзержинском), в таком месте (рядом с Большим Домом), такая этнически нестандартная и сомнительно благонадежная (см. список родителей) школа! Но не обязательно же в этом деле быть первым учеником? Началась третья волна эмиграции. Она не могла совсем не коснуться клуба, о чем не забывали поминать на педсоветах. Сказался, разумеется, и интерес органов лично ко мне (из-за слишком свободных контактов). Да и отношения между учителями-"туристами" сильно отличались от традиций 60-х. Проще сказать, отношений просто не было.
К пятнадцатому Дню рождения мы написали и поставили "15 лет спустя" - ремейк легендарного "мюзикла", который мы придумали, будучи школьниками, на ноябрьских каникулах 1963 года. Около тысячи зрителей с трудом вместил школьный актовый зал. И когда в начале они все встали и запели "Эй, погодите, не нойте, усталые плечи…", голос у меня сел. Финальный монолог сопровождал кадры на экране - человек идет по снежной целине первым: "…Помни об этом, и да не прервется нить, которую ты держал когда-то в своих руках".
… Мой старый коллега по физфаку и работе в Оптическом институте рассказывал мне, как он в одно из тех майских воскресений ехал на велосипеде по шоссе в сторону станции Каннельярви. При пересечении с одноколейкой он остановился, потому что справа в шоссе вливалась длинная колонна людей - детей и взрослых. Он решил переждать основную толпу, но, потратив минут 40, не смог этого сделать-люди шли и шли. "- Откуда вы? - Со слета 239-ой". Приятель стоял еще полчаса, опершись на свой велосипед и зачарованно глядя на этот исход.
Глухая пора листопада собирала нас вместе с особым успехом. И мы это ощущали своей кожей.
На сей раз обрыв не был неожиданностью. Нашелся повод, и в ноябре 1980 года по рекомендации партбюро я был отстранен от работы с клубом, а после примерно недели переговоров администрации со школьниками-членами клуба вопрос был снят таким образом: если клуба нет, то нет и руководителя. И, насколько мне известно, вопрос никогда больше не поднимался. "Баба с возу - кобыле легче". Осталось многое: слеты, поочередно готовящиеся группами энтузиастов, регулярные поездки весной на Кольский и иногда летом (даже в Сибирь). Периодически, не без содействия клуба выпускников 239, отмечаются юбилейные Дни рождения - в феврале 2004 года будет ровно 40. Обычно в этот день я дома. Иногда кто-нибудь заходит. Всегда звонят ученики - те, что подальше (из Бостона или Берлина), и мы поздравляем друг друга.
В 1984 году (год смерти Андропова) мы отмечали двадцатилетие клуба в громадном доме из снежных кирпичей, специально выстроенном для этого случая в трех километрах от станции Сосново. Юбилейная вещь называлась "Случайный процесс". Когда Обвиняемому (персонажу пьесы) предоставили последнее слово, он сказал: "Не надо ни о чем жалеть. Пусть это была флуктуация в нашей жизни - разве это имеет значение? Разве каждый из нас не пережил прекрасных минут? Разве мы не были счастливы? Разве не ждали, не радовались встрече? Разве было бы лучше, если бы его не было?" Так назывался наш фильм, весь составленный из фотографий - "Если бы его не было…"
В разное время школа и клуб породили ряд родственных организаций - школ, клубов, секций - во Фрунзенском районе Ленинграда, в Колпино, в Физико-технической школе - везде, где оказались наши люди, прошедшие клубную школу, возникли и сохранились те или иные черточки старого клуба. Вот и у нас, в ФТШ, прошел уже 33-ий или 34-ый слет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Больше аналитическая

Сразу хочу заметить, что здесь широко использованы мысли, высказанные В.А. Рыжиком в его беседах со мной 10 лет назад и недавно, в канун его 65-летия.

Вопрос: Что это было такое? Ответ: Попытка "воспитания детей через туризм".
Почему через туризм? Туризм - такая форма деятельности, в которой детей можно увидеть с разных сторон и более объективно.
Туризм - это форма познания детьми, прежде всего, самих себя в обостренных обстоятельствах. Кроме того, это возможность взгляда детей на своих партнеров по школе (учеников, учителей) в той же пограничной ситуации.
"А может поход - это помощь при неудачах?"
Конечно, это и способ социализации детей, обучение их игре в команде.
Ну и отдых от серьезной работы - все-таки дело происходило в 239-ой школе. Думаю, типичная норма нашего домашнего задания была - три часа ежедневно, воскресенье включая. В роли ученика я, приходя домой, обедал и сразу ложился спать - на час, полтора. А потом сидел сколько нужно. Но ведь когда-то и пьесу успели написать и отрепетировали, и тренировки сборной по пинг-понгу можно не пропустить (начиналось первенство города), и, ясное дело, личная жизнь была. Так что было от чего отдохнуть.
Но самое главное мы (уже в юношеском возрасте) сформулировали так: туризм - форма человеческого общения. А клуб, в этом смысле, еще шире, чем туризм.
Детям особенно необходимо общение: друг с другом и, прежде всего, с себе подобными; а также с уважаемыми ими взрослыми.
Важнейший момент - уровень и стиль общения. Во-первых, все, связанное с реальным туризмом - серьезное дело, вопрос здоровья, а иногда и жизни человека. Ответственность быстро ведет к взрослению.
Второе - это специфическое сочетание непривычной свободы (один на маршруте) с жесткими ограничениями (например, наличие контрольного срока, после которого тебя начнут искать).
Третья особенность - 239-я школа была своеобразной резервацией "себе подобных" бывших отличников, очкариков, умников, лидеров или аутсайдеров в своих прежних школах, но, чаще всего, людей невинных в смысле эмоциональной или интеллектуальной близости с бывшими одноклассниками.
Опять вспоминаю. Я - школьник. Вечер у костра, поели и говорим. Вдруг соображаю, что дежурю, а котлы еще не мыты. Встаю, чтобы идти к реке, и вижу за деревом… чистые котлы. " - Кто тут взял мои котлы и вымыл их без спроса? - Я. - Зачем? - Да ладно, в другой раз ты за меня помоешь…" И это стало принятой манерой. Как у ранних Стругацких. И откуда такое бралось у благородных донов - счастье альтруизма? "Я и не знал, что бывают такие … сообщества", - это один мой приятель тогда сказал.
О проблемах. Можно выделить ряд повторявшихся ситуаций: класс и клуб, фетишизм организации и яркость индивидуумов, семья и клуб. Последнее - наиболее серьезно. Впрочем, необходимость выбора, ситуация принятия решения - обязательный элемент развития.
В 2004 году будет сорок лет, как все это началось. Обычно говорят: просто мы все были молодыми. И еще: у молодых нет собственности, у них есть только мир. Мир природы и мир людей самих по себе. Потом мы взрослеем. И вспоминаем тот мир, где и когда мы все были вместе.