Информация об авторе: Мария Ганькина, Вячеслав Букатов
Мария Владимировна Ганькина – учительница словесности, «ученица» Л.К.Филякиной и Е.Е.Шулешко, изобретатель многих методических решений в области преподавания русского языка, редактор газеты «Классное руководство и воспитание школьников».
Вячеслав Михайлович Букатов – известный театральный педагог, разработчик (вместе с А.П.Ершовой) социо-игровых подходов в образовании, доктор педагогических наук, автор многих педагогических и культурологических работ.
Вячеслав Михайлович Букатов – известный театральный педагог, разработчик (вместе с А.П.Ершовой) социо-игровых подходов в образовании, доктор педагогических наук, автор многих педагогических и культурологических работ.
2.8. Вопросы к Монтескье лично
Письмо Валентины Головиной,учительницы истории (пос. Адамовка, Оренбургская обл.)
Оказывается, на уроке по сухой теории – сдвоенном да еще последнем по расписанию – можно не засохнуть.
С интересом всякий раз читаю о режиссерских находках учителей-предметников. Советы складываю в папку и пробую на своих уроках.
На днях попросился ко мне на урок начинающий учитель из соседней школы. Он посидел, посмотрел, послушал. Что-то записал себе в блокнот. А я волновалась, будто экзамен сдавала.
На перемене выяснилось, что моего посетителя больше всего удивило, что в конце урока дети успели "проявить свои знания". Он, оказывается, до сих пор думал, что закрепление пройденного если и возможно на уроке, то только теоретически, но никак не практически.
НЕ БЫЛО ДАЖЕ ПОРТРЕТОВ ПРОСВЕТИТЕЛЕЙ
Хочу поделиться находкой, которая помогла мне сложную, по возрасту не воспринимаемую детьми, одним словом, скучную тему сделать занимательной.
По программе-то тема "Французские просветители XVIII века" должна изучаться в 7-м классе. У меня же получилось так, что знакомиться с ней пришлось в начале 8-го. Но и восьмиклассникам не очень-то интересны идеи Руссо или Вольтера, Монтескье и Мелье. К тому же уроки стояли в расписании шестым и седьмым по счету.
Кроме тетради, ручки и учебника в моем распоряжении не было ничего (даже портретов просветителей), то есть ученикам предстояла голая теория, но “режиссура урока” помогла.
Записав тему на доске, сообщила, что всем в своих тетрадях нужно будет заполнить предложенную в учебнике табличку "Основные идеи французских просветителей".
Начинали с Вольтера. О нем я кратенько рассказала сама и помогла выделить для таблицы его главные идеи.
Потом ученики объединились в группы (2–3 парты – команда), в каждой из которых по своему "историку", "просветителю XVIII в.", "королю Франции". Остальные – "представители народа". Попримеряли роли. Посмеялись: похож – не похож.
Затем продолжили работу с учебником. У каждой группы – один из просветителей: Монтескье, Руссо или Мелье. Все читают и заполняют свои таблички. Этот этап занял 10–15 минут.
Наступил черед ревизии записей. Учебники закрылись, и все группы приступили к одновременному выслушиванию "просветителей" (каждая – своего), которые от первого лица рассказывали о своих прогрессивных взглядах. Товарищи помогали, поправляли, иногда задавали вопросы.
Группы работают. Я хожу – прислушиваюсь.
Звонок на перемену. У всех вопрос: а что будет дальше? Карты раскрывать не спешу: “Поживем – увидим, а сейчас – на перемену”.
"ИСТОРИКИ" ВЫШЛИ К НАРОДУ СО СВОИМИ СТУЛЬЯМИ
После звонка не успели рассесться, как я уже приглашаю к доске всех "историков", чтобы рассказать о взглядах "своего" просветителя. "Историки" вышли со своими стульями, так что у доски образовался настоящий совет для экспертизы всего услышанного. Подглядывать в тетрадь (как и дополнять свою таблицу со слуха) разрешено всем. Одно неудобство – на коленке.
Потом из каждой группы со стульями вышли "короли Франции". Они быстренько передвинули парты, расчищая площадку у "королевского" (то бишь учительского) стола, и с гордостью расселись вокруг него.
Потом очередь двигать парты, обустраивая себе рабочую площадку, пришла к "народным массам". Они уселись у двери. И наконец, оставшиеся в каждой группе "просветители" собирались со своими стульями и тетрадями посредине класса (как на подиуме). В результате все слои оказались независимы друг от друга. (А команды учеников хоть и незаметно, но весьма тщательно и равномерно перемешаны.)
Слово было предоставлено "королям" и "народу". Они от лица своего сословия засыпали "просветителей" вопросами. На помощь отвечающим была брошена команда "историков", усевшаяся у доски. Интересная им выпала доля – они и зрители, и эксперты, и невольные болельщики, и добровольные выручальщики своего "просветителя".
Состязание вопросов–ответов проходило, конечно, под моим чутким руководством. Но сводится оно всего лишь к соблюдению очередности. И к напоминаниям, чтобы вопрошающие не забывали указывать, кому лично они адресуют свой вопрос: Монтескье, Руссо или Мелье.
Диалог накалялся и грозил превратиться в инквизицию: "королям" мыслители пришлись не по нраву, а "народ" не склонен был прощать "просветителям" ограниченности их взглядов.
Чтобы не случилось "революции", то и дело, прерывая дебаты, просила "историков" прокомментировать услышанное. Их пояснения и оценки были, хотя и несколько косноязычны от волнения, но на удивление справедливы.
За сдвоенный урок мы смогли не только прочесть, пересказать и заполнить учебную таблицу, но и довольно детально разобраться в особенностях и отличиях взглядов мыслителей Просвещения.
В журнал ученики получили те отметки, которые им выставляли эксперты-"историки". Последних же оценивала я сама – конечно, пятерками (причем вполне заслуженными).
Уходили "Людовики" и "Жаки" с урока довольные, "просветители" и "историки" важно улыбались: их оценки были неоспоримыми.
ЧЕТЫРЕ "ПРОСВЕТИТЕЛЯ" ЗА УРОК
И времени хватило, и урок получился неутомительным. А все потому, что и подвигались, и поговорили. И потому что была возможность выбора – и в мизансценах, и в вопросах, и в ответах. В результате вместо страха неудачи – неподдельный ученический интерес.
И заметьте: я обошлась без наглядных пособий (не ждать же, когда они у нас в школе появятся!). Для урока мне потребовалось только хорошее настроение и плотно закрытая дверь класса (чтобы эмоции учеников не мешали соседям). Хотя – как теперь вижу – можно было и короны, и жабо тут же на уроке из чего-нибудь соорудить. Тогда наше действо было бы еще праздничнее. Но это – в следующий раз.
