Наш большой друг, поэт и переводчик Григорий Михайлович Кружков, написал книжку. Не совсем для него обычную. Дело в том, что он уже давным-давно придумывает сказки. Да не простые, а медвежьи, одуванчиковые, совиные, и ещё много других сказок, самых невероятных. Не могу удержаться и с большим удовольствием хочу перечитать вместе с вами некоторые из этих сказок, - как это свойственно Григорию Кружкову, всё, что он пишет, остроумно, точно, неожиданно и увлекательно. А вот и предисловие к этой книжке: «Когда я читаю эти сказки детям, нередко мне задают такой вопрос: « Как же вы могли перевести с одуванчикового языка, или с медвежьего, или с колдунского? Разве вы знаете столько языков?»

Прежде чем ответить, я первым делом примечаю, кто именно меня спрашивает.

Если это маленькая кудрявая девчушка с наивными кукольными глазками, я делаю важный вид и говорю: « Конечно! Я знаю тридцать пять языков: на пяти читаю, на десяти понимаю и на двадцати сам разговариваю.»

Если же это - пытливый и догадливый мальчуган лет семи-восьми, тут я вру веселее и кудрявее.

Дескать, прилетели на землю инопланетяне. По случайности, я попал к ним в плен и три года провёл в их летающей тарелке. Инопланетяне были учёными, они исследовали Землю и особенно интересовались сказками. Они собрали огромную библиотеку сказок всех племён и народов на своём корабле. От нечего делать я прочёл почти всю эту библиотеку. С языками проблем не было, потому что все сказки были записаны на одном универсальном космическом языке... Потом инопланетяне улетели, а меня отпустили.

Часть сказок, прочитанных тогда, в переводе с космического на русский, я и предлагаю теперь читателям».

Дети, добавляет Григорий Михайлович, «защищают сказку, не дают её в обиду. А ещё они ужасно любопытны и непременно хотят знать, откуда всё взялось».

Надеюсь, после такого предисловия читать сказки Григория Кружкова интереснее вдвойне, тем более, что чтение Кружкова и чтение «с Кружковым» - это всегда игра, особенно для маленьких читателей, которым кое-какие слова и понятия надо растолковать.

Замечательно, если они это попробуют сделать сами!

 

Давным-давно, сказывают старые птицы, зимы совсем не было. Было тепло, но без снега как-то скучно.

И вот однажды прилетел Грач. У него с собой был рецепт, как делать Тёплый Снег. Это был старый бабушкин рецепт.

Взял Грач много-много белых цветов - подснежников, черёмухи, сирени, смешал их с сахаром, перемешал, хорошенько взбил и стал выпекать снег. На сковородке.

И снег испёкся. Но он оказался очень горячим. У Грача не было терпенья ждать, пока снег сам по себе остынет. Поэтому он сунул его остужаться в холодильник, а сам открыл газету и сел читать про украденную картину. Картина была украдена из музея, и сыщик, чтобы отыскать её, сначала поехал в Италию, а из Италии нити тянулись в Испанию, а оттуда нити тянулись в Америку, а из Америки нити тянулись аж в Австралию, на другой конец света.

Грач до того запутался в этих нитях, что всё позабыл. А когда опомнился и открыл холодильник, снег уже совсем остыл и сделался холодным. «Зачем мне Холодный Снег? - подумал Грач. - Ведь я хотел Тёплого Снежку попробовать. А холодный мне ни к чему!» Взял да и выбросил снег на улицу.

Снег упал на землю, земля замёрзла, цветы увяли, и сделалась холодная погода. Так получилась Зима.

 

Мир, как известно, имеет крышу. Эта крыша называется небом. Ещё ни один воздушный шарик не взлетал выше неба, потому что выше ничего нет. А держится эта крыша, то есть небо, на четырёх столбах, и караулят те столбы четыре великана: Руфон, Карафон, Палафон и Атласий.

И вот однажды пришёл к Атласию гном Фитюля и говорит: охота, мол, мне на самом верху этого столба написать «Тут был Фитюля!»

- Как это? - не понял Атласий.

- А так. Положи мне этот столб на землю, я вырежу надпись ножичком, а потом мы снова поставим столб на место. А ты покуда поддержи небо с этого угла, чтобы не упало. Одну только минутку. Ты не сомневайся: я быстро!

Атласий сначала отнекивался, но когда Фитюля посулил ему за это свой складной ножичек, всё-таки согласился. Вот положил он столб на землю, сам заместо него небо подпер с угла и держит.

А гном быстренько вырезал ножичком «ТУТ БЫЛ Ф...» и призадумался. Как дальше писать: ФИТЮЛЯ или ФЕТЮЛЯ?

- Погоди, - крикнул он Атласию - я только сбегаю, мамку спрошу, как моё имя писать. Ты не волнуйся: я быстро! - И как сквозь землю провалился.

Тяжело Атласию небо держать. Совсем он изнемог. «Брошу, - говорит, - и будь что будет!» Представляете, что было бы, если бы он действительно бросил? Упало бы небо на землю, тут и миру конец.

Но в это время прилетел Жёлтенький Воздушный Шарик, а на нём рожица улыбающаяся и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЁ НЕМНОЖКО!»

Собрался с силами Атласий, держит дальше. А гнома всё нет и нет. «Всё, - скрипнул зубами Атласий. - Мочи нет больше держать! Сброшу!»

Но тут прилетел Розовый Воздушный Шарик, а на нем поросёнок нарисован и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЁ МИНУТОЧКУ!»

Приободрился немного Атласий, держит дальше; но чувствует, что и самые последние силы кончаются.

- Пропадай всё пропадом, - прохрипел он наконец. - Сейчас брошу!

Но тут прилетел Голубой Воздушный Шарик, а на нём слонёнок полосатый нарисован и надпись: «ДЕРЖИСЬ! ЕЩЁ ОДНУ СЕКУНДОЧКУ!»

И тут увидел Атласий: бежит Фитюля, а за ним великаны: Руфон, Калафон и Палафон.

- Узнал, узнал! - кричит Фитюля. - Через букву И!

Подбежали великаны, подсобили Атласию небо держать.

Дорезал гном свою надпись до конца. Сообща поставили столб обратно, как было. «Уффф!» - выдохнули хором великаны и разбрелись по своим углам земли - опоры небесные сторожить.

- Вот так, - сказывают сдутые сморщенные шарики своим толстощёким деткам, - в стародавние времена наши предки спасли мир. А то упало бы небо и всю землю придавило. А кто не верит, пусть поднимется в небо повыше и летит на юго-запад, никуда не сворачивая, пока не долетит до края земли. Там и поныне, на самом верху Атласьего столба, можно прочесть вырезанные ножичком три гордых слова: «ТУТ БЫЛ ФИТЮЛЯ».

 

Давным-давно, сказывают старые, лысые одуванчики своим желторотым внучатам, ветра вообще не было.

Раз в год приезжала бабка Щекоталиха на телеге, запряжённой старой лошадью Надькой, и ощипывала созревшие одуванчики. Собранный пух она отвозила на фабрику, где из него делали вязаные шапочки и зимние курточки.

Это было очень удобно и гигиенично. Иначе одуванчикам пришлось бы целыми годами стоять неощипанными и у них в головах завелись бы вредные жучки, а может быть даже Кое-Кто-Похуже.

И вот однажды, откуда ни возьмись, прискакал Заяц. У него в голове была идея. Идея была простая: посадить у себя в лесу на полянке морковку и капусту - и тем самым навек покончить с воровством и шмыганьем по чужим огородам. Прекрасная идея, не правда ли?

Но для того, чтобы посадить овощ, надо сперва вспахать землю (так ему объяснили). А чтобы вспахать, нужна лошадь. И вот он решил «подъехать» с этой просьбой к лошади Надьке (так ему посоветовали). А «подъехать» в те старые времена означало не буквально подъехать, например на трамвае, потому что никаких трамваев тогда не было.

А «подъехать» тогда означало просто подойти - но поласковее, и обязательно с подарком.

И вот купил Заяц французские духи «Пурква па?» (что по-французски означает: «А почему бы и нет?») и «подъехал» с этими духами к Надьке, которая как раз паслась на лугу среди одуванчиков.

Понюхала Надька «Пурква па?» разок, понюхала другой - да как чихнёт! Со всех одуванчиков мигом шапки сдуло.

И более того: улетел Надькин чих куда-то за холмы, там размножился, расплодился и с той поры стал гулять по свету без угомону. Деревья гнуть, море мутить да одуванчики трепать. Так и родился Ветер.

 

В стародавние времена никакого порядка в Омуте не было.

Один рак полз туда, другой - оттуда, третий - поперёк. В общем, полная неразбериха. Раки часто сталкивались и налезали друг на друга. От этого происходили драки и побоища, а от драк и побоищ - вражда и неустройство.

Дошло до того, что царь Егумил Большая Клешня издал указ, чтобы раки, встречаясь в общественных местах, пятились и уступали друг другу дорогу. Но даже и это не помогло. Потому что раки, пятясь, сталкивались задами и опять-таки наползали друг на друга.

Прилетел к ним однажды премудрый Аист. Дайте мне, говорит, пять молодых рачат на обучение. Вернутся они просвещёнными и сразу наведут в Омуте порядок. Но рачат ему на обучение не дали. Поклацал сердито клювом Аист и улетел, браня рачиную темноту и невежество.

Так бы, наверное и доныне продолжалась бы в Рачьем государстве неразбериха, если бы в один прекрасный день не свалился к ним в Омут железный милицейский Светофор.

Не подумайте чего дурного: Светофор был сломанный - иначе бы его гаишники не сбросили в речку, да и раки сроду не отличали красного цвета от зелёного.

Но когда Светофор упал посреди Омута (изрядно при падении своём взбаламутив ил), то те раки, которые ползли туда, стали огибать его справа, а те, которые ползли оттуда - слева.

Никто больше ни с кем не сталкивался и ни на кого не налезал. Так впервые (сказывают старые раки), появился на свете порядок.

 

Когда Великая Медведица сотворила мир, создала она и медведей по своему образу и подобию - её, Великую Медведицу, славить, хвалу ей петь.

Для этого слепила она из глины много мелких свистулек, раздала медведям и велела им по деревьям сидеть, в те свистульки дуть. Вскарабкались медведи на деревья и давай свистеть: один, как зяблик в свою зябликовую свистульку, другой, как дрозд, третий соловьём разливается.

А Великая Медведица лежит в своей Великой Берлоге, дремлет, да музыку слушает.

Хорошо! Хорошо-то хорошо, да скоро устали медведи по деревьям сидеть. Послали они делегацию к Великой Медведице.

- Мать Великая! - говорят. - Нельзя ли как-нибудь по-другому?

- Как это по-другому? - удивилась Медведица.

- А так, - говорит медведь по фамилии Зябликов. - Вдохни ты в эти свистульки жизнь, приделай им крылышки, и будут они сами по веткам порхать, свистеть да щебетать, тебя, Великую Мать, славить.

- А вы, значит, будете лежать да лапу сосать, лентяи?

- Да нет, - говорит медведь Соловейчик. - Мы чего-нибудь того, полезное...

- Мы благое творить будем, - подтвердил медведь Синичкин.

Согласилась Великая Медведица. Вдохнула она в свистульки жизнь, приделала им крылышки.

Стали они по веткам летать, свистеть да щебетать. Лежит Медведица в своей Великой Берлоге, слушает и улыбается сквозь дрёму. Дивно поют зяблики, дрозды, синички, соловьи, зарянки и все другие лесные птахи, славят своей музыкой Великую Мать, сотворившую мир.

А что же сами медведи?

Много ли они творят полезного и благого? Увы! Они о другом помышляют: как бы дупло с мёдом расковырять или в берлогу пораньше завалиться - дремать да лапу сосать.

Мало кто из них просто так - не ради мёда - заберётся на сосну или ёлку, чтобы оглядеться вокруг, да о Высоких Вещах подумать. Довольно стыдно получается!

Так (или примерно так) говорят старые поседевшие медведи своим маленьким глупым медвежатам, у которых на уме известно что - мёд да малина.

 

Спервоначалу, сказывают старики, никаких неволшебов на свете не было. Все были чародеями, все умели понемножку волшебничать, превращаться, заколдовывать-расколдовывать и так далее.

И вот однажды один юноша-волшебник влюбился в девушку-волшебницу. Конечно, влюблялись и до него, всякое бывало. Но этот юноша влюбился так беспамятно, что всё забыл: и как привораживать, и как чары наводить, и как зелье варить любовное - словом, совсем без ума сделался.

Вместо того взошёл он на высокую скалу и кинулся в море от своей безнадёжной любви. Крикнул что-то напоследок жалостное - и камнем в воду!

Другой бы на его месте хоть в рыбу превратился, а он, видать, совсем обеспамятел - задохнулся и стал тонуть по-всамделишному.

Девушка, видя это, обернулась орлицей и кинулась за ним вниз. Выхватила острыми когтями из воды и понесла через море - может быть, хотела унести на голый утёс и заклевать там со злости и с досады.

Но пока она летела через море, то вдруг превратилась в цаплю; а потом в утку; а потом уже, к берегу подлетаючи, - в ласточку с чёрной спинкой. А как грянулись они о песок, то юноша тот влюблённый очнулся, а волшебница вновь девушкой обернулась.

Вот от них, говорят, и пошли неволшебы. Странное племя!

Наши, которые в тех краях побывали, говорят: колдовать они совсем разучились, заклятий настоящих не знают, будущего своего не ведают. Как же это будущего не ведать? Всё же ясно написано: на облаках, на листьях, на ряске болотной...

Видно, живёт в них какая-то таинственная неволшебная сила. Ничего наперёд не могут ни угадать, ни подстроить. Вот ведь чудеса какие!

 

Вот что рассказывают маленькие-маленькие, но уже старенькие водяные жучки своим ещё более крохотным (и очень шаловливым) жучатам.

Давным-давно никакой Ямки-С-Водой не было. Было Ровное Место. И дул Сильный Ветер. Но вот однажды пришёл Человек. Он был большой-пребольшой. Как Бегемот.

- А что такое Бегемот? - спрашивают жучата.

- Бегемот - это такой огромный-преогромный. Как Слон.

- А что такое Слон?

- Слон - это такой громадный-прегромадный. Если будете меня перебивать, не стану дальше рассказывать.

- Мы больше не будем!

- И вот пришёл этот Человек. У Человека была Лопата, потому что он хотел построить Завод. Или Сарай. В общем, что-то большое-пребольшое.

Поплевал Человек на руки, схватил Лопату, копнул разок, и тут... И тут его позвали в другое место делать что-то другое, ещё более важное. Поэтому он второй раз копнуть не успел, а копнул всего только один раз.

И вот, мои милые, от этого копнутия и получилась наша замечательная, потому что просто удивительная, маленькая и уютная Ямка-С-Водой.

Понятно? А теперь все - марш по кроваткам!