В рассказе «Тайна и ещё тайна» писатель Александр Гиневский пишет о том, как ребята взялись помогать домашнему ёжику - и даже не столько самому ёжику, сколько его хозяину, маленькому Толику. Носили украдкой еду и оставляли её то под диваном, то за шкафом, так что Толик с мамой никак не могли понять, откуда у них в доме появилось настоящее овощехранилище! Мне иногда кажется, что детский писатель под стать этим ребятам: он украдкой приносит в своих книжках столь необходимые подарки - доброту, внимательность, мудрость. Так, как это делает Александр Михайлович Гиневский.

Первая его книжка «Парусам нужен ветер» вышла в 1977 году, и за прошедшие более чем четверть века к ней прибавились и другие сборники автора: «Про арбузы, кроликов и парашютную вышку», «Везучий Борька», «Летний дождик в декабре», «Я так вас ждал.».

Александр Гиневский всегда находит благодарных слушателей: во-первых, потому что сам любит читать вслух всё им написанное, а во-вторых, потому что многие его рассказы превращаются в живые диалоги героев. Он умеет говорить от лица ребят, и интонацию этих разговоров не спутаешь с разговорами, скажем, близких ему по духу героев Виктора Драгунского или Виктора Голявкина.

Он обращает наше внимание не столько на внешние приметы окружающего мира, сколько на его внутреннее устройство.

В подобных попытках важно не перейти границу «дозволенного» - в том смысле, чтобы не нагрузить маленького читателя не свойственными его возрасту понятиями и образами. Мне кажется, А. Гиневский эту границу не переступает и внятно пишет о том, что может оказаться в поле зрения и размышлений ребёнка, оставляя зазор для умненьких. Кто способен оценить метафору или сравнение, - расширяйте свой кругозор, кому это ещё не по силам, могут остановиться на привычных «картинках».

Прежде, чем стать писателем, Александр Гиневский сменил немало профессий. Он хорошо изучил психологию взрослых, и героиродители в его рассказах не менее интересны, чем герои-дети. Более того - они сосуществуют на равных. Сегодня это важно как никогда, - поэтому рассказы Александра Гиневского для самых маленьких читаются с серьёзной оглядкой и на их взрослых родителей.

 

Я всё хотел увидеть человеческий сон. А то, как ни засну, непременно начинаю летать. Летаю, летаю. Куда - и сам не знаю.

Один раз с кровати слетел. Грохоту было! Мама с папой проснулись, а я - нет. Положили они меня на кровать, и я дальше полетел. Ох, и надоели мне эти полёты!..

Но однажды я увидел настоящий сон. Будто сижу на Гоше.

Кругом жара нестерпимая, а мы с ним едем. По пустыне. Вернее, я еду, а Гоша идёт. Потому что Гоша - верблюд и настоящий товарищ. Если бы я был такой большой и сильный, как он, то мы бы ехали друг на дружке по переменке.

Мне захотелось пить. Страшно захотелось. Я нечаянно дотронулся до большого кожаного мешка около моей коленки. А он - холодный! Запускаю в него руку и вытаскиваю... мороженое!

Целое ведёрко! И ложка! Воткнута!.. «Гоша! - кричу. - Теперь не пропадём! Теперь нам пустыню переехать - как проспект Ударников перейти!»

Наворачиваем мороженое. Ложку - мне, ложку - Гоше. Хорошо нам.

Только чувствую: мне всё холоднее становится. Коченеть начал. Тут я и проснулся. Открываю глаза. Вижу: доктор. А рядом мама. Доктор велел мне показать язык. Я показал.

- Ого-о! - сказал доктор и нахмурился.

Тут мне стало опять жарко. Неужели из-за того, что язык показал?

И хотя мне было совсем плохо, я подумал: «А всё-таки здорово, что мы вчера с ребятами весь день через глубокую лужу прыгали. Может, потому я и увидел человеческий сон».

- Мама, - говорю, - я познакомился с хорошим другом. С верблюдом Гошей. Может, мы с ним ещё когда-нибудь встретимся. Не во сне...

 

Толик живёт вместе с мамой. Больше у них никого нет.

Раз он подошёл ко мне, потянул за рукав, шепчет на ухо:

- Вовка, у тебя есть тайна?

- Тайна? Нету. А у тебя?

- А у меня есть.

- Что же ты молчал до сих пор?

- Так ведь это же тайна!

- А-а. Правильно. Ты никому про тайну не говори. Ты только мне скажи.

- Тебе скажешь, а ты ещё кому-нибудь.

- Ты что - с ума сошёл?!

- Если так, ладно. Тебе скажу. У меня дома Яшка есть.

- Какой Яшка?

- Ёжик.

- Живой, да?

- А то какой же? - обиделся Толик.

- Я живого никогда не видел. Пойдём посмотрим!

- Он сейчас спит. У него знаешь какие иголки?

- Знаю!

- А говоришь не видел.

- Так это я в книжке.

- Сказал тоже - в книжке! А я вот этой собственной рукой его иголки трогаю! - и Толик показал мне свою руку.

- Толька, так он у тебя целый год живёт?

- Ещё не целый, ещё только со вчера. Мама говорит, что плохо, если в доме нет ничего живого. Вот у нас и появился Яшка.

- И ты молчал?

- Так ведь, Вовка, это же тайна!

- А-а. Ну да.

Я стал носить Толику для Яшки яблоки и старые газеты, потому что Яшка очень любит шуршать газетами. Он это ночью делает. И хоть совсем темно, выходит, будто он до самого утра всё читает и читает.

А потом как-то так получилось, что я про Яшку и Борьке и Вадику рассказал. Чтобы они незаметно тоже угощение приносили. Ведь ёжику от этого лучше будет! Вместо одного яблока - сразу много.

Идём мы все вместе к Толику в гости, а он бежит скорее домой, чтобы спрятать Яшку в коробку и в шкаф. Чтобы его не видели. Ведь он думал, что Вадик и Борька совсем ничего не знают про ежа.

И вот раз сидим мы у Толика. Вдруг он и говорит Борьке:

- Борька, ты кому яблоко принёс? Мне, да?

- Какое яблоко? - отвечает Борька.

- А какое ты под диван положил.

- А-а... тебе, тебе...

- А зачем ты его под диван положил?..

- А я... а я его потом достану.

- Понятно, - говорит Толик и подскакивает к Вадику. Вытаскивает у него из кармана газету. Развернул её, а в ней ещё две.

- А ты кому газеты принёс? - спрашивает.

- Привязался тут: кому, кому. Да Яшке твоему! Вот кому! - крикнул Вадик.

- Какому Яшке? - громче Вадика кричит Толька.

- Твоему! Который у тебя в шкафу сидит!.. Он там в темноте, и ему, может, кислорода не хватает!..

Толик посмотрел на меня и тихо так говорит:

- Ага. Значит, это ты им рассказал про Яшку? Да?..

А я прямо не знал, куда мне деться. Хоть бы пол подо мной треснул, хоть бы я с этим полом провалился на первый этаж.

- Ты не сердись, Толик, - говорю, - я подумал, что ведь они наши друзья. Что ведь они никому не расскажут, а только будут приносить для Яшки лакомства.

И тут Толька почему-то перестал сердиться. Он вдруг радостно закричал:

- Ур-ра! Тайна раскрылась!

- Какая тайна?

- Какая? Да ведь мы с мамой всё понять не можем: отчего это у нас под диваном целое овощехранилище. А за шкафом какие-то банки с молоком. Под шкафом - пачка какой-то дурацкой сухой вермишели! Вермишель, по-вашему, для Яшки лакомство? Дураки! Газет натаскали - на сто лет! А ведь Яшке надо одну газету на целую неделю! Вот ведь он какой!

Толька бросился к шкафу и достал коробку с ёжиком.

Борька толкнул меня локтем в бок.

- Дайте мне рассмотреть его. Это я ему вермишель принёс.

 

Я давно знаю, что деревья там, стулья всякие, разные насекомые и живые зайцы не разговаривают. Нет, они, конечно разговаривают. Только маминым или бабушкиным голосом. Когда мне книжку читают. А по-настоящему говорящие бывают только попугаи у учёных. Жаль, у меня такого попугая нет. А нет потому, что какой же я учёный? Так, просто человек Вовка.

И хотя я всё это давно знаю, мне всегда слышится. И как дерево с птицами говорит. И как стул на ножки жалуется, когда на нём сидят. И как заяц другому зайцу про морковку рассказывает: какая она сладкая. И я с ними, хоть с кем, могу поговорить.

Вот вчера я был в густом далёком парке. Почти в лесу. И вот налетела на меня стая комаров. Отмахиваюсь от них, а сам прислушиваюсь. Слышу комариный разговор жужжится:

- Аппетитный какой мальчишка, а?!

- Давненько мы вкусненькими не закусывали!

- А ну-ка, ну-ка!..

- А что? Бояться нам нечего.

- Конечно! Он даже руками размахивать не умеет толком.

- Я вон, на носу у него сижу, и хоть бы что!

Вот вруны! Так я им и подставил нос. Я того хвастуна сразу прихлопнул. Он и посидеть-то не успел.

Тут вижу: вьётся один маленький тощенький комарик. Подлетит и - отлетит. Подлетит и - отлетит в сторонку.

- Что, боишься?! - обрадовался.

- Нет, - отвечает. - Я, понимаешь, без спросу не могу.

- Как так?! Что же ты за комар такой?

- Такой уж...

- Какой такой?

- Уж не такой...

- Не голодный что ли?

- Нет, я голодный. Может, голоднее всех. Да вот беда - без спросу не могу. Мне и мама говорит: «Ой, Комашик, будешь таким в жизни, пропадёшь...» Ладно, прощай Вовка. Полечу пропадать.

- Странный ты какой... Ведь ты же голодный. Ещё и не долетишь, - говорю. - Так и быть я тебе разрешаю. И махать руками не буду. Ты уж только не больно кусай, ладно?

- Нет, Вовка, не буду, - отвечает. - Мне тебя жалко.

- Что-о?!. - я прямо рассердился на него. - Думаешь, мне тебя не жалко?! А ну, сейчас же!.. Ведь пропадёшь.

- Спасибо, Вовка. Ты Человек, - сказал Комашик и сел.

Вот такой у меня разговор был вчера с одним Комашиком.

Не верите? Потрогайте мой лоб. Там осталась ма-аленькая шишечка, где Комашик сидел.

 

Мы с бабушкой жили на даче.

Вот раз сижу я на ступеньке крылечка. Устал. Набегался.

Больше бегать мне никуда не хочется, а домой идти - сил нет.

Сижу, отдыхаю. Смотрю на Полкана. А Полкан лежит себе возле своей конуры. Тоже отдыхает. Только он отдыхает от старости. Ему уже много-много лет. Может, поэтому у него уже и уши висят.

Полкан передние лапы вытянул, а между ними положил свою голову. Земля от солнышка тёплая, вот он, наверно, и греет свои старые зубы. А из носа он выдыхает воздух. Выдохнет, и даже пыль у него перед носом начинает клубочками подниматься.

Полкан смотрит своими рыжими глазами на пыль, и совсем не хочет посмотреть на меня или вокруг. Будто ему очень-очень скучно или грустно.

И вдруг, прямо с берёзы, прямо к самому носу Полкана свалился Чирикушка. Это бабушка так воробьёв называет. Потому что они умеют громко чирикать. Вот...

Вижу: расставил Чирикушка свои ноги, упёрся своим хвостом в землю, пёрышки у него на груди распушились, и смотрит он одним своим глазом на Полкана. А глаз у Чирикушки - как чёрная точечка. И блестит.

Чирикушка тоже, наверно, был старый. Весь коричневый, обтрёпанный. И в хвосте у него совсем немного перьев.

Полкан перестал выдыхать воздух и посмотрел на Чирикушку.

Он, наверно, подумал: «Ну что, Чирикушка, в гости пожаловал?»

А Чирикушка, наверно, подумал: «Я вот тебя совсем не боюсь. Хоть ты вон какой - весь из меха и большущий».

А Полкан подумал: «Хорошо тебе. На забор можешь сесть, и он не сломается. Ещё на берёзу залететь можешь».

А Чирикушка подумал: «Видно, ты тоже старый. Лежишь, как глупый возле своей конуры и около своей миски. А может ты и притворяешься. Знаем мы вас собак. Вон в миске кость лежит. А попробуй подойди, сразу зарычишь: «Мойё, мойё...» Вас наверно и учат только свои миски охранять».

А Полкан подумал: «Вижу, что и ты старый. Старость, брат, не радость. Хоть на берёзе сиди, хоть у конуры лежи. Ну, чего уставился на мою миску? Кость увидел?»

Чирикушка подумал: «Жизнь у вас у собак хорошая. Хозяин есть, кости даёт, а вы их не доедаете. Даже оставляете на них маленькие кусочки мяса. Такие вкусные кусочки, хоть и меньше комара. Мне бы съесть два таких комара! Я бы сейчас не сидел перед твоим мокрым и глупым носом, а раскачивался бы на какой-нибудь ветке и кричал бы на весь мир, что хорошо жить».

А Полкан подумал: «Эх, ты-ы, старый-старый дуралей. Да кость эту я давным-давно обглодал. Ещё в далёком щенячестве. Она теперь гладкая и чистая. Тебе и за всю твою жизнь её так не обклевать. А теперь мне костей не дают. Одни супы.

Сам должен понимать: не для моих старых зубов кости. Вон, Вовка сидит уставший. Убегался. Ты попроси его, так он тебе целый кусище вынесет. Хоть хлеба, хоть ещё чего. Он у нас такой...»

Тут я встал со ступеньки и тихо-тихо попятился домой.

Отрезаю кусище хлеба на кухне и думаю: «Только бы Чирикушка меня подождал. Ну что стоит ему ещё немного подумать про Полкана? Про то, что он старый и добрый. Только про кость не надо. Ведь на ней никакого мяса нет».

Я очень осторожно вышел на крыльцо. Но Чирикушки уже не было. Ни возле Полкана, ни на заборе, ни на берёзе.

Полкан посмотрел на меня своими умными-преумными глазами, будто хотел сказать: «Эх, ты-ы...» Мне от его взгляда даже жарко стало. Прямо совсем растерялся я, и не знал что делать.

Я пошёл домой и намазал хлеб маслом.

Хлеб я дал Полкану. Сначала он не хотел брать, а потом взял своими жёлтыми зубами. Мол, ладно, выручу. Только в другой раз соображай быстрее...

 

Я и не заметил, как выучился считать до десяти. Один палец, два пальца, три пальца... Дальше могу считать - пока пальцы не кончатся. Если бы у меня на руках было сто пальцев, я бы и до ста быстренько выучился. А что тут трудного?..

Папа сказал:

- Молодец, Вовка, пальцы ты освоил. Теперь давай я тебе дам лёгкую задачку.

Папа раньше никогда не давал мне задачек, и я сказал:

- Дай, только не лёгкую, а трудную, потому что лёгкую и дурак решит.

- Ишь умный какой выискался... Ладно, - говорит папа, - договорились. Вот тебе сложнейшая задача. Представь себе, что у тебя есть клетка и в ней живут десять кроликов...

- Папа, а им не тесно в одной клетке сидеть?

- Это к делу не относится, - говорит папа. - Ты представь себе...

- Я представляю себе, только мне кажется, что им надо клетку побольше, попросторней.

- Вот, смотри, - сказал папа и нарисовал на бумаге большую клетку. - Такая тебя устраивает?

- Устраивает, - говорю.

- Теперь я тебе нарисую в ней десять братцев-кроликов. - И папа стал рисовать.

- Какие же это кролики?! - удивился я. - Разве это кролики?!

Это же большие собаки! А кролики маленькие и пушистые...

- Что ты ерундишь? - говорит папа. - Я же не виноват, что не умею рисовать кроликов. Такие уж у меня получились. А ты представь себе, что это кролики.

- Ну как я их представлю, если это не кролики?!

Пришла мама. Она посмотрела на папин рисунок и сказала:

- Вовка прав. Это какие-то дикие собаки. Уж так и быть, я вам нарисую кроликов. - Мама стёрла резинкой папиных собак и стала рисовать.

- Это что, по-твоему? Кролики?.. - сказал папа, когда мама нарисовала.

- Это же кошки! - сказал я.

- Самые натуральные, - сказал папа. И мы стали рисовать все вместе.

- Хватит, - сказал папа, - мы отвлеклись от задачи. Представь себе, Вовка, что вокруг клетки растёт очень вкусная трава, а твои кролики изрядно проголодались, пока мы их рисовали. Представляешь?

- Представляю, - говорю.

- И вот ты выпускаешь пять кроликов на лужок попастись.

Спрашивается: сколько кроликов осталось в клетке?

Я стал думать над задачей.

- Ну как, Вовка, решил? - спросил папа.

- Решил.

- И сколько у тебя осталось в клетке?

- Ни одного.

- Ну знаешь!.. От десяти отнять пять - и ни одного?! Ведь ты же выпустил пять. Так?

- Так.

- Остались у тебя в клетке кролики или нет?

- Папа, так ведь и они очень хотели попастись! Вот я и выпустил всех, чтобы они не сидели голодные в клетке!

- Ну и ну! - удивился папа. - Эдак ты никогда не научишься решать задачки и всю жизнь будешь жить на свете тёмный, как подвал. Да что с тобой толковать!

Папа махнул рукой и пошёл к маме на кухню. Он, наверно, обиделся на меня.

Я сидел и рисовал кроликов. Как они едят травку. Подошёл папа. Он посмотрел на кроликов и сказал:

- Ну так будем решать дальше?

- Будем, - сказал я.

- Так сколько у тебя кроликов пасётся на лужке? - спросил папа.

Я сосчитал.

- Десять.

- Слава богу, - сказал папа, - сообразил. Теперь представь себе, что пятеро из них наелись и захотели пить. А вода только в клетке.

И мы стали рисовать пять кроликов, как они пьют.

Когда мы нарисовали, папа спросил:

- А сколько кроликов у тебя пасётся?

Я стал считать.

Оказалось пять.

- Пять, - говорю.

- Молодец, Вовка! Есть сдвиги. Теперь представь себе, что эти пять тоже наелись и побежали в клетку пить. Спрашивается:

сколько стало в клетке кроликов?

- А они, папа, не побежали.

- Ну запрыгали! Какая разница?

- И не запрыгали. Они ещё не наелись...

- Знаешь, Вовка... иди ты со своими кроликами!.. - рассердился папа и ушёл от меня.

Два дня он не разговаривал со мной и всё говорил маме, что таких бестолковых, как я, он ещё не встречал и что из меня вырастет бревно.

Я уже совсем забыл про кроликов, но однажды вечером папа спросил меня:

- Так сколько, Вовка, у тебя на лужке осталось кроликов?

Я достал тот лист, на котором мы их тогда рисовали, сосчитал и сказал:

- Пять.

- Правильно, - говорит папа. - Теперь, я надеюсь, они у тебя наелись? Ведь вон сколько дней пасутся.

- Наелись, только не все.

- А-а!.. Так? А ты знаешь, что неподалёку от твоего лужка бродит голодный волк?..

Этого я, конечно, не знал и очень испугался за своих кроликов.

- И что, по-твоему, надо делать? - спросил папа.

- Кроликов надо спасать!

- Правильно, - сказал папа, - ну-ка, живо загоняй их в клетку!

И мы стали рисовать кроликов в клетке, будто они заскочили в неё, чтобы спрятаться от волка.

- Все спрятались? - спросил папа, когда мы кончили рисовать.

- Все, - говорю.

- А как ты узнал, что все? Может, один притаился в траве и волк непременно его найдёт. Тут уж кролику несдобровать.

Я быстренько сосчитал кроликов в клетке и сказал:

- Нет, папа, волку ничего не достанется. Все братцы-кролики дома - все десять.

- Молодец! - сказал папа. - Вот, пожалуй, и всё с этой задачей.

- Нет, не всё.

- Что ещё? - строго спросил папа.

- А задвижку? Чтобы клетку закрыть!

Папа улыбнулся и нарисовал настоящую задвижку на дверце клетки. А я нарисовал рядом с клеткой волка. Как он сидит и облизывается. Рядом с волком я нарисовал морковку. Я подумал, что когда волк очень-очень проголодается, то съест и морковку.