НАКАНУНЕ

ДАГЕСТАН - 1998

  Он постоянно на слуху в последнее время — Дагестан. Ему прочат судьбу Чечни. Аналитики не скрывают, что сегодняшняя ситуация в Дагестане напоминает предвоенную в Чечне. И еще: с Дагестана начнется процесс отторжения Северного Кавказа от России. Это тоже официальная версия.
  Поэтому первый вопрос дагестанцу — о Чечне. Дагестанцу, который торгует и водит машину, ловит рыбу и сидит без работы, служит в милиции и пишет стихи, лечит детей и растит смену. Мы так ни разу с майором Измайловым (с которым я путешествовала) не вошли ни в один высокий кабинет. На улицах люди охотно вступают в разговор. Никто не боится высказать суждения вслух. За беседу благодарят. Характерная фраза: «Спасибо за взаимный разговор». Это значит — ты был выслушан и понят. Разговоры трудными были не для дагестанцев, а для нас с Измайловым.
  Подумать только, как я, казавшаяся себе свободной и независимой, насквозь пронизана оппозициями: «наш — не наш», «свой — чужой», «прав — не прав», «черное — белое», «левый — правый».
  Первым нас ошарашил друг Измайлова. Подполковник милиции Камиль.
  — Все нормально. Мы их не боимся. Мы их хорошо знаем. И они — нас... Они знают: если что, мы им ответим тем же... Я вижу, вас удивляет мое отношение к соседу и брату. Вот они, ключевые слова: сосед и брат. Это дает право на жесткие определения без всякой снисходительности. Последняя может стоить жизни. При этом — никакой истерики и шапкозакидательства. Никаких угроз.
  Сосед, какой бы он ни был, есть реальность, с которой надо считаться. Нам рассказывали кизлярские милиционеры, что командированные из разных мест России их коллеги после дежурства сидят дома взаперти. Не выходят на улицу. Боятся то ли чеченцев, то ли местного населения.
  Кизлярские стражи порядка полагают, что вполне справились бы с функцией охраны сами, будь другая экипировка и финансовые возможности.
  ...Взяли дагестанцев в заложники. Одному удалось бежать. Сообщил кизлярской милиции. Классный был рейд. Настигли банду с заложниками. Крикнули на аварском языке: «Ложись!». Бандиты остались стоять. Они не знали языка. Их порешили. ...Мы считали вопрос о 21 мая тестовым. Это день, когда группа людей Надира Хачилаева, депутата Госдумы, захватила здание махачкалинского Госсовета. Чуть раньше этого события были убиты пять милиционеров, осмелившихся задержать кортеж машин депутата. Перво-наперво дагестанец снимает пафосность вопроса своим вопросом:
  — А что такого особенного произошло 21 мая?.. Ну и что? Одна мафия пришла к другой и сказала: «У тебя есть много, дай мне». Обычная кланово-мафиозная разборка. Все хотела найти противников и сторонников Надира Хачилаева. Каждый раз, когда я готова была уже занести своего собеседника в заготовленную рубрику, он выдавал неожиданное суждение, которое вносило разлад в уже сказанное.
  ...Гусейн. Учитель русского языка и литературы. Лакец. Немолод. В истории российско-кавказских отношений — как дома.
  Это он спросил нас, как мы относимся к Шамилю.
  — В мировой истории он признан как лидер национально-освободительного движения, — с усердием отличницы отрапортовала я.
  — Это правда. Но правда и то, что люди страдали не только от царских наместников, но и от шамилевских наибов. Вам известна цифра потерь в этой войне? А вы знаете отношение Шамиля к войне в конце жизни?
  Я смолкаю. Мне непривычен этот плавный переход от плюса к минусу и обратно. Большее, на что я способна — на борьбу противоречий. А противоречий может и не быть.
  Гусейн плохо относится к поступку Хачилаева. Потрясен смертью милиционеров. Недоумевает, почему дело не получило хода. И вдруг:
  — Знаете, я долго думал, почему Магомедов не раскрутил эту историю. Одна мафия покрыла другую? Но почему-то мне кажется, что он сделал все, чтобы предотвратить гражданскую войну. Она была возможна.
  - Значит, влияние Хачилаева закончилось после этой истории?
  - Нет, почему! Убитые есть убитые. Их никто никогда не забудет. Но Хачилаев — личность. Влияние, конечно, не то.
  Он — личность, — повторил Гусейн, увидев, как я уже занесла знак минус над головой депутата Госдумы.
  Мне понадобится съесть свой пуд соли. Мне понадобятся круглосуточные беседы с людьми (с вычетом на краткий сон). Мне понадобится сломать в себе клише и штампы, чтобы понять тип мышления, организованный по принципу дополнительности. Не Хачилаев или милиционеры, не «чеченец-разбойник, угнавший скот» или «чеченец-сосед», а «чеченец-разбойник и чеченец-сосед», «Хачилаев и милиционеры».
  Вот почему оценка российскими СМИ ситуации 21 мая кажется дагестанцу грубой и пошлой, как грубой и пошлой кажется оценка ситуации в Дагестане в целом.
  - Каково видеть Степашина по телевизору! Сидит рядом с Хачилаевым, похлопывая его по плечу, и дурацки комментирует: «Он имеет влияние... Он больше не будет». А ты посади милиционеров или матерей убитых. Пятерых не спрячешь ни за какое влияние. Взвесь все, если умеешь...
  Как меняется отношение к событию, когда видишь реального человека. В одном доме нам показали кассету. Среди гостей, отмечавших день рождения, был молодой милиционер, погибший 21 мая. Он сидел за столом в спортивной шапочке. Над ним подтрунивали: сними да сними... «Некрасиво будет», — сказал милиционер, не желая показывать стриженую голову.
  Пленка возвращается еще раз и еще раз. Я слышу голос: «Некрасиво...» — и сердце мое заходится от одного сознания, что ни этих глаз, ни этих рук, ни этого голоса давно в природе нет.
  Убиты пятеро.
  Каждый дагестанец отлично помнит фразу чеченского представителя на инаугурации Магомедова. Смысл такой: не годится на развалинах соседа строить счастливую жизнь с Россией.
  Лихая фраза, ничего не скажешь.
  Но дагестанцев она не смутила.
  Комментарий дагестанской поэтессы:
— Это он сказал для своих. Мы понимаем, без этой фразы он не мог вернуться в Чечню.
  Вот она, рефлексия думающего народа.
  Через два дня я уже точно знала, что Хаджи-Мурат, который начал думать, живет в Дагестане.
  В Дагестане живет думающий народ.
  Мне хотелось узнать, откуда этот инстинкт на истину. Инстинкт на здравый смысл. Чутье на баланс сил. Однажды я услышала ясный и четкий ответ. Говорил командир погранотряда в Дербенте. Русский человек.
  — А это от культуры народа. Она очень высокая. Мы этого, к сожалению, не знаем. Дагестан — древнейшая цивилизация. Уникальный опыт векового соседства сотен народов.  Сосуществование с другими нациями и народами — разве это не культура?
  ...Я понял это сразу, когда сюда приехал. Что такое дагестанский двор? Десятки народов. Если поймешь, что ты, русский, один из них, с тобой ничего не случится. Я вот сейчас с вами разговариваю, а мои дети во дворе. И я не хочу бояться.