Впечатления взахлёб и под замочком
Летом на улицах видишь больше детей. Вон они, на роликах и велосипедах, играют в мяч или поджигают тополиный пух. Идут по городским тротуарам организованными группами школьных лагерей. Снуют по деревенским улицам свободной дачной оравой.
Вокруг них взрослый мир. Взрослый порядок. Взрослое отношение — умиление или раздражение. Но всё чаще и чаще — равнодушие.
Даже находящиеся под присмотром взрослых дети почти безразличны им. Дети чувствуют, что взрослые отдалены, и тяжело переживают этот разрыв. Не потому ли исследователи утверждают: качество детства от поколения к поколению неуклонно снижается?
Некоторым взрослым говорить с ребёнком летом особенно сложно. Жизнь человека выскочила из каждодневного языка деятельности, и спасительный крючок вопросов — что было в школе, выучил ли уроки, собран ли рюкзак — как бы отсох.
Лету больше подходят вопросы «что сегодня произошло?», «где ты был?», «что видел?». А также восклицания «научи меня!», «возьми меня с собой!». Многие ли взрослые умеют так размыто-акварельно заговорить с ребёнком?
Но ведь и спросив так, и воскликнув, не всегда получишь ответ, а если получишь — не поймёшь.
Детям редко удаётся пересказать свои чувства: их летняя жизнь — многоцветная мозаика событий, где всё перемешано — от высокой радости до недетских испытаний и переживаний.
Всё это не знает языка выражения, вот дети и помалкивают, чтобы не снижать ценность события.
Это малыши взахлёб делятся со взрослыми, даже в ответ на «Ну сколько можно, ты уже по пятому разу эту ерунду рассказываешь». А потом, когда понимают, что именно взрослые считают важным, начинают приберегать сокровенное.
На днях мы с новоиспечёнными студентами, выросшими в нашем клубе, стали вспоминать яркие события из их детства. Оказалось, через многие годы они пронесли совершенно незначительные истории. Например, из нашего давнего и такого насыщенного полезными событиями путешествия в Загорский детский дом глухонемых у одного в памяти осталось наблюдение за тем, как курица снесла яйцо; у другого — встреча с маленькой козочкой и удивление тому, что у неё тоже есть ресницы. Кто-то помнит, как директор интерната снимал его с яблони — ругал не потому, что он яблоки рвал, а потому, что слишком высоко залез.
Ну разве об этом расскажешь, пока сам не станешь взрослым?
Правда, очень внимательный взрослый постарается успеть перехватить ответный взгляд, домыслить доверенный ему штришок рассказа, правильно прочитать жест.
Недавно сын моей подруги, десятилетний мальчик, вернулся из своего первого загородного лагеря. Родители ждали интересных рассказов, а он только схематично отвечал на вопросы. «Как же так, — удивлялся отец, — наверное, было столько интересного, а ты ничего не можешь рассказать!» Когда же мама спросила о ребятах, с которыми он подружился, сын взял лист бумаги, воспроизвёл список отряда и вышел из комнаты.
Почему-то шесть имён там были написаны с маленькой буквы — можно было только пожать плечами. Однако мама придала этому значение и постепенно, через тонкие, как бы ненароком заданные сыну вопросы и разговоры, всё-таки восстановила некоторые драматические события, которые её ребёнку пришлось пережить, и о которых он сам не знал, как рассказать.
Дети часто ставят такие вот замочки на своих первых горестях.
Вообще-то лето больше располагает к языку ходьбы вдвоём, сидению вместе — тогда и взрослому снова открывается эта невмещаемость детского лета, и он вдруг вспоминает, как сам бегал до одури в нескончаемые «Найди меня» и «Поймай меня», как звали его из окна: «Спать пора!» — и как это казалось несправедливо: уже — спать?
Повезло ребёнку, которому позволили, помогли набрать полную котомку летних впечатлений. Ему есть откуда достать сладкие корочки воспоминаний в сложный момент жизни, легче снести каждодневные трудности нового учебного года.
Ведь что греха таить: вечером 31 августа не так много детей рады следующему дню календаря.
