Рустам Курбатов
Учу русскому. Восемнадцать плюс
Фрагменты из новой книги
День защиты детей
Все дети нуждаются в защите и поддержке: здоровые, больные, те, кто не ходит в школу, те, кто ходит, - особенно. Есть ещё одна группа: дети мигрантов и беженцев. Они приехали, прилетели в наши края: кто на сезон, кто в надежде остаться надолго - Перелётные Дети.
Нельзя закрыть мир: хорошо, если наши дети смогут учиться в Европе, мы - путешествовать по курортам. Но мир не может быть полуоткрытым: отрытым для русских туристов и закрытым для людей из Средней Азии и с Кавказа, ищущих работу в России. Современный мир разноцветный и разноязыкий, а кого это пугает - может вернуться в своё средневековье.
Разделяем мы европейские ценности или нет, но должны хотя бы знать первую строку Декларации прав и свобод: все люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. И далее: право на счастье - одно из неотъемлемых прав человека. Любого человека: и француза, и немца, и араба, и африканца, и - даже - граждан бывших республик СССР - кыргыза, узбека, таджика... Мы все - люди и имеем право на достойную жизнь. Именно поэтому европейцы, и не только они, принимают у себя беженцев, дают им жильё и пособия, а не потому, что «Европа захлебнулась».
Закон и в России предписывает брать в школы любого ребёнка, находящегося на территории России, независимо от статуса его родителей. Сотни тысяч детей из стран СНГ сидят за партами - и низкий поклон учителям обычных муниципальных школ, работающим с этими ребятами на уроках и после.
Однако на практике не все директора берут таких детей, особенно в среднюю школу, - многие пытаются отказать под разными предлогами. А если берут, то сажают на два-три года младше. Директоров можно понять, но проблема остаётся. Подросток проходит «курс адаптации» в чужой языковой и культурной среде, с детьми на два или три года младше его.
И самое важное: довольно много детей мигрантов вообще не ходят в школу. По статистике, очень приблизительной, - 10-20%. Пять-шесть тысяч детей школьного возраста, живущих в столице, - за бортом Школы. Это тема для разговора.
Да и не то что в школу - они и на улицу-то нечасто выходят, потому как статус их родителей не определён. У них нет никаких перспектив с образованием и в будущем - с работой. Наше общество тихонько дрейфует по направлению к апартеиду - раздельному существованию, когда в парках будут стоять скамейки для местного населения, а рядом на корточках будут сидеть приезжие рабочие, с трудом объясняющиеся по-русски.
Думаю, опыт европейских стран, когда для детей мигрантов в школах открываются специальные курсы на один-два года по изучению языка, а учителя учат фарси, урду и польский, чтобы общаться со своими разноцветными учениками, - очень правильный и полезный и для нашей страны.
Важно, чтобы эти дети, прилетевшие к нам из южных республик бывшего Советского Союза, из любых республик вообще, получили бы от нас не только урок русского языка, но и урок доброты и человеческих отношений. Или наоборот, это они могут дать нам «урок доброты и человеческих отношений».
Открыли класс
Детей как учить? Вместе или поврозь?
С одного маха погрузить в среду изучаемого языка, посадив в класс с русскими сверстниками, даже если они ничего не понимают по-русски? А после уроков отправить на дозанятия?
Или открыть для них их специальные классы адаптации на один-два года, после чего они смогут учиться в обычных классах?
Или, третий вариант: на некоторые уроки (спорт, искуство) вместе, на другие - отдельно?
Первый вариант прост и понятен: всё в руках директора.
Второй вызыввает сомнения: какая интеграция в специальных классах?
Третий вариант: ученики часть уроков учатся с местными сверстниками, а часть - в отдельной группе занимаются русским языком.
Был и у нас положительный опыт такой интеграции: дочка чрезвычайного и полномочного посла Республики В., которую мы за полгода с нуля научили говорить по-русски. Ребёнок счастлив, и плакала она за полгода всего один раз, тогда как её посольские сверстники, которые интегрировались в России традиционными способами, плакали, по словам супруги посла, каждый день. Один такой случай был.
Ответ напрашивается: вместе со сверстниками. Но ситуации бывают разные, есть четырнадцати-пятнадцатилетние подростки, которые совсем не говорят по-русски, и на вопрос «Как тебя зовут?» отвечают: «Да». В каком классе их будем адаптировать? Или они вообще никуда не ходят, или в семейной и дружеской обстановке учат русский, чтобы через год пойти в школу вместе с российскими сверстниками.
И вот он, Класс для детей, которые оказались за бортом Школы. Два класса: для детей начальной школы и подростков.
Гульбарчын, замечательная женщина и мама трёх детей, привела к нам всю кыргызскую диаспору Павшинской Поймы. Подтянулись и другие: армяне, таджики, узбеки...
Где будем учиться? Гуля предложила прямо у неё на квартире. Тесно немножко. . .
Рядом с её домом - просторная суперновая школа, директор открыл нам двери трёх классов. А Управление образования района поддержало так, как никогда. Однако, что такое класс для инородцев в большой школе?
Остался вариант дислокации - Лицей «Ковчег». Три преграды: первая - полчаса на автобусе до школы, вторая - школа переполнена и места нет; третья, самая сложная, - как открыть бесплатный класс в платной школе?
Родители почти не задавали вопросов, почему мы детей мигрантов учим бесплатно. Более того, многие решили поддержать проект финансово. Наши старшеклассники - горжусь! - вызвались работать волонтёрами и учить русскому языку. А учредители Лицея «Ковчег» - просто шестидесятники какие-то.
Ввяжемся, а потом посмотрим.
Наш иностранный легион: итоги первой четверти
К концу четверти в иностранном классе собралось десять человек. У каждого своя история: кто-то на родине закончил вполне благополучно семь классов, кто-то живёт в России пять лет и только несколько месяцев ходил в школу. Едут из дальних уголков столицы, некоторые два часа в один конец.
Эржан, 16 лет, из Кыргызстана, в школе предложили сесть в пятый класс. В школу ходить отказался - потребовал, чтоб его вернули в родной Ош.
Эрбол, 16 лет, тоже Кыргызстан. Несколько лет живёт в России, в школу не ходит. Работал в суши-баре в ночную смену - нелегально, ясное дело.
Сайфулло, таджик из Узбекистана, 17 лет. За пять лет жизни в Москве ходил в школу два месяца - подрался с кем-то, и директор на выбор предложил: или полиция, или забрать документы. Родители, понятно, согласились на второй вариант. Потом четыре года сидел дома, точнее - работал вместе с отцом.
Умеджан, 16 лет, Пянджекент, Таджикистан - два года в Москве, в школу не взяли, жил с мамой в Домодедове, переехал в Красногорск - чтобы учиться.
Бурул, 15 лет, Кыргыстан, проблемы со здоровьем, в школу ходила всего два года.
Интересно всё! Как первоклассникам! Смотрим и обсуждаем фильмы и мультфильмы, разбираемся с простыми дробями и падежами, печатаем свои тексты на компьютере, на 19 октября спели Юлия Кима про «славный пушкинский лицей», футбол, английский, рисунок, история, география, опять футбол...
- Какой предмет больше всего нравится?
- Русский язык!
Стараемся идти по программе восьмого класса, к ужасу учителей математики и русского языка. По итогам четверти написали на четвёрки диктант, за четвёртый примерно класс.
Я - не расист
- Я - не расист, но не хочу, чтоб мой ребёнок сидел за одной партой с чернокожим.
(Америка, лет пятьдесят назад)
- Я сочувствую детям, приехавшим из Средней Азии, но не хотела бы, чтоб мой сын учился в классе с такими...
(Лицей «Ковчег», наши дни)
Откровенных расистов и ксенофобов, кричащих «Пусть они возвращаются в свои аулы!», немного, обычно это люди не очень образованные и обозлённые, с ними трудно вести разговор. Много тех, которые «не расисты, но не хочу», - это подчас вполне образованные и приличные люди. Отчего бы с ними не поговорить?
Вопрос: почему иностранные дети должны учиться в наших школах бесплатно, за счёт наших граждан и налогов? Есть как минимум три ответа.
Детей в Россию привозят люди, которые, как правило, работают легально и платят налоги, пусть и небольшие, но ведь и социальные программы в нашей стране - сами знаете какие.
Трудовая миграция - процесс объективный. Учитывая демографическую яму в стране, легко понять: приезжих рабочих у нас будет всё больше. Скоро и китайцев, и африканцев будем зазывать - лишь бы приехали! Разумеется, у приехавших в Россию есть дети, и это нормально, что родители хотят взять их с собой. А детей надо учить.
Конституция, Закон об образовании, международные акты, подписанные Россией, говорят: все дети, находящиеся на территории РФ, имеют право на образование. Есть ли гражданство, регистрация, вид на жительство - не важно. Ребёнок должен ходить в школу. Точка. А какие ещё варианты? Рабочие руки оставлять в стране, а детей высылать на родину?
Если вы вдруг приезжаете с ребёнком во Францию или Германию, ваш ребёнок будет ходить в школу совершенно бесплатно. Да ещё и на курсы немецкого или французского языка. Кстати, взрослым мигрантам немцы платят стипендию - чтоб не пропускали занятий!
Ну и наконец, не хотим же мы, чтобы рядом с нами росли дети, не вылезающие из подвалов, не понимающие по-русски и не знающие таблицы умножения? Кому от этого будет лучше и безопаснее? Что будет, если все эти мальчишки и девчонки, не говорящие по-русски, выйдут на Рождество из своих убежищ на Тверскую улицу, светящуюся со всех сторон? Я не про угрозу для безопасности местных - нет. Стыдно, что в стране с такой иллюминацией нет средств или желания подумать о детях, не говорящих по-русски.
Не знаю, останутся ли наши ученики в России или уедут в Кыргызстан, Таджикистан, Армению, понадобится ли им русский, английский и всё проче, чему они научились, но по крайней мере один полезный урок они усвоят. Урок дружелюбия и солидарности.
АНГЕЛ с чёрными крыльями
На стене учительской в школе в городе Бобиньи (пригород Парижа, здесь учатся дети всех цветов, кроме белого, Бобиньи - город мигрантов) висит рисунок: чёрный ребёнок с крыльями ангела и подпись внизу «СВОБОДА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ». Для французских учителей это очень важно - любой ребёнок, который в силу каких-либо причин оказался во Франции, должен получить образование и стать гражданином этой страны. Французы принимают беженцев и учат всех детей, потому что слова «Свобода» и «Равенство» понимают в прямом смысле.
В Париж я приехал с уверенностью, что есть две формы адаптации: факультативы после уроков и класс адаптации на один-два года.
Я видел в Париже иностранные классы: малийцы, алжирцы, болгары, румыны, шриланкийцы, армяне, косовары, ещё кто-то, чью национальность я не понял. Завидую этим детям: они счастливы. «Мадам! Мадам!» - кричат с места и тянут руку. Ровно как наши Перелётные: «Учителница! Учителница! Я знаю это!»
Французы называют эту форму «Класс Приёма» - «Международный Класс» по-нашему. Поначалу дети учат только французский язык, потом потихоньку переходят в обычные классы: на физкультуру, рисунок, музыку, другие предемты. Класс открытого типа!
Юридически всё просто, как мне объяснил по-русски знакомый завуч: переводим детей на индивидуальный план и утверждаем дополнительную учительскую ставку.
В нашей стране возникают в крупных городах и вокруг них школы с большим перевесом нерусского населения. Автохтоны, ясное дело, опасаются вести туда своих детей. Рейтинги таких школ - на уровне плинтуса, со всеми последствиями для администрации. Каково решение проблемы? - «Да не бери ты этих чёрных больше в школу!» Вот и вся социальная политика.
Представьте, что нашу планету ожидает глобальное потепление. Или похолодание, не важно. Мы либо умрём, либо сумеем из ситуации извлечь пользу и станем сильнеее и умнее.
Одним словом, мы решили делать Международный класс в Лицее «Ковчег» - класс открытого типа.
Я б хотел, например, чтобы мои внуки учились в классе вместе с берберами и косоварами.
Получилась школа для перелётных детей
Три года прошло. Получилась школа. Настоящая Школа для Перелётных Детей.
Концепция проста:
Классы и Курсы.
Классы - для тех, у кого совсем слабый русский язык, кого не берут в школу или берут в класс на два-три года младше. Классы открытого типа, из которых дети, по мере освоения языка, переходят в обычные классы. В прошлом году в Лицее было таких два класса, на следующий планируем открыть их в одной из школ Красногорска и двух школах Калужской области. С нашей стороны - методическая и организационная поддержка.
Курсы - это факультативы, дополнительные занятия русским языком для тех, кто в школу устроился, но мало понимает, чту учитель говорит на уроке.
В шести школах Красногорска работают такие курсы, триста детей учат русский язык. Управление образования горячо поддержал это дело, занятия ведут замечательные школьные учителя: профессионалы и неравнодушные люди. От нас - организационная и методическая поддержка. На следующий год курсы начнут работать в двадцати одной школе Калужской области - потому что министерство образования области хочет этого.
Создали ещё и Классы Рабочей Молодёжи: для молодых людей, которые хотят свободнее говорить по-русски, и восьми-девятиклассников, которым предстоит сдавать ОГЭ - его и русский человек не сдаст без спецподготовки.
А ещё открываем Учебный центр для мигрантов и беженцев в Москве, в Текстильщиках - при поддержке Комиссариата по делам беженцев ООН.
И две группы в библиотеке, в Нахабино, в районе, где много иноязычных детей, а школы все переполнены.
Такая вот школа получилась.
Возврат на страницу Журнал «На путях к новой школе». 2019 № 1
