Каждый учитель хорошо помнит свои чувства, когда проверяют его класс или присутствуют на его открытом уроке. Обычно это и какой-то противный страх, и смущение, и угодливая готовность покивать головой на благосклонный отзыв, и обиженное пожимание плечами на несправедливое замечание, и сокрушение по поводу промахов, подмеченных посетителями…

 

Может быть, кто-то из вас, учителей, уже научился как-то по-деловому и без нервотрепки переносить посещение своих занятий контролерами? Хотя у каждого из вас для подобного делового спокойствия есть веские основания – ведь только вы, непосредственно работающий с этими детьми учитель, можете лучше кого бы то ни было знать, что, как и сколько следует делать на данном занятии. Даже если сегодня вы в чем-то промахнулись, то поверьте, видно это только вам самим! И промахом вы назовете только то, что отклонилось от того направления, того замысла, который вы сами себе наметили и прочувствовали. Разговоры же всех остальных о каких-то ваших промахах, вытекающих из каких-то других правил и законов, вы принять, в сущности, не хотите. И по-человечески вас понять можно.

Каждый творчески работающий учитель руководствуется каким-то своим уникальным сочетанием одновременного и соблюдения общеизвестных правил, и их нарушения. И он часто не в состоянии объяснить или доказать это проверяющим. Ведь есть и такие “проверяльщики”, которые могут на полном серьезе упрекать учителя за то, что кто-то из учеников что-то такое сказал, что проверяющий представить себе не может, как это учитель им такое позволяет. Подобный подход проверяющего всегда был и будет восприниматься как педагогический нонсенс.

В основном же присутствовавшим на уроке коллегам даже в самых неожиданных отклонениях от привычных правил удается увидеть искреннее стремление педагога соответствовать им более полно. Например, в кажущемся беспорядке и шуме они всё же могут разглядеть достигнутое или ещё только формирующееся проявление порядка более высокого, чем примитивная послушность; в странном отсутствии обычного объяснения учителем нового материала — тренировку в детях чувства уверенности в себе от того, что они новый материал, оказывается, уже “давно знают”; в юморе учителя — достойную форму преодоления неизбежных во всякой работе затруднений, и наоборот, в том, как преодолевается препятствие, разглядеть профессиональный специфический юмор и мастерство.

Вспомнив все это, любому учителю будет легче рассматривать посещение своих уроков коллегами или начальством как своего рода праздник, как редкую возможность получить взгляд со стороны и, быть может, натолкнуться на очень важные и нужные ему идеи. Для этого учителю нужно брать инициативу в свои руки и добывать, добывать от гостей их соображения, суждения, логику, видения причин и следствий. Чем больше, активнее учитель спрашивает, тем меньше натянутости в обсуждениях, тем больше учитель узнает о своей работе. Правда, может быть, не столько впрямую, сколько косвенно, через узнавание личных систем педагогических представлений обсуждающих, их личных “взглядов со стороны”.

 

Каждый учитель время от времени и сам бывает в роли “гостя” на чьем-то уроке. И ему приходится на обсуждении высказывать свое мнение и как-то оценивать увиденное. Для того, чтобы “гостю” на обсуждении удавалось благополучно избегать недоразумений, обид и вносить свою лепту в поиск учителем своего личного педагогического почерка — мы предлагаем педагогу-читателю четыре простых “театральных аспекта” рассмотрения урока, чтобы полученный результат при желании сличать со своим мнением, возникающим при обычном, дидактическом взгляде, выбирая и из того, и из другого самое неожиданное, деловое, конкретное и опуская все банальное, примитивное и непрофессиональное, то есть не по-деловому обидное.

 

Можно ли заметить в поведении учителя на уроке такие особенности, которые обнаруживают, что ему самому интересно — угадают ли, отгадают ли, найдут ли ученики решение, выход или направление, куда надо двигаться?

Ответ может быть важен потому, что подобные особенности учительского поведения всегда провоцируют творческую, поисковую, познавательную активность детей. А это, в свою очередь, является основным условием урока хорошего, “развивающего”, то есть подлинного.

Каким бы, на наш взгляд, ни был странным и непонятным урок, если вы в поведении учителя разглядели подобные особенности — можете смело говорить, что урок получился удачным.

 

Активность учеников не вещь в себе, и смешно судить об их активности по резвости воздевания рук и “театральности” стонов желающих блеснуть ответом на знакомый вопрос. Активность в том, что и движение-передвижение, охватывающее всё пространство класса, и записывание в неудобных позах, например, на корточках, и смех, и говор — могут быстро сменяться рабочей внимательной тишиной и наоборот. Однообразно ровная тишина на уроке — с театральной точки зрения — свидетельствует о каком-то неблагополучии, поэтому наши советы учителям часто связаны с организацией двигательной, внешней активности учеников.

Живой урок не может обойтись без какого-то добровольно согласованного, целенаправленного перемещения учеников в пространстве. Педагоги согласятся, что урок, на котором ученики то группами стоят у доски, то подходят друг к другу в поисках совпадающего (или, наоборот, несовпадающего) ответа, то в вольных, непринужденных позах удобно располагаются на полу вокруг новой таблицы, схемы, графика, невольно образуя живописные композиции, — на присутствующих “гостей” производят впечатление встречи с чем-то подлинным, настоящим, искренним.

Большее или меньшее однообразие поз и размещения учеников на уроке связано с более или менее менторской ролью учителя, с его большим или меньшим пренебрежением к мыслям сидящих перед ним учеников по поводу высказываемых с учительской кафедры истин. Перемещения учеников, смена на уроке их рабочих мест мешают учителю чувствовать себя главным, лишают его примитивно понимаемого центрального положения, как когда-то в астрономии наблюдаемое движение планет лишало Землю права занимать неподвижный центр мироздания. Чем чаще ученики на уроке меняют свои рабочие места, тем вероятнее, что не ученики обслуживают интересы учителя, а — наоборот.

 

Театр одного актера — казус или метафора. Театр — искусство коллективное. Педагогика тоже стремится к коллективизму, но безуспешно, потому что вся дидактика ориентирована на индивидуализм.

С точки зрения театрального искусства, загадки-задания, предлагаемые учителем, легче и полезнее разгадывать вместе с товарищами, а не в одиночку, как на экзамене. Поэтому очень хорошо, когда на уроке часть работы или даже весь ее объем ученики выполняют в маленьких группах, по 3, 4, 5, 6, 7 человек. Вдвоем — хуже, так как собеседование может легко превратиться в ссору или монолог. Даже втроем легче рассматривать разные варианты, чем вдвоем, а вчетвером, вшестером разговор обычно получается или интереснее, или содержательнее, или полезнее.

Разбор учебного материала на уроке в малой группе дает возможность проявиться детской дружественности и терпимости и делает видимым процесс и результаты воспитательных усилий учителя. Если дети в классе спокойно и весело трудятся в компании с любым из соучеников, значит они защищены от заразы скандального пренебрежения или унижения, от завышенной самооценки, то есть скромны и дружелюбны. А это, с театральной точки зрения, является прямо-таки украшением любого урока и показателем высокого качества работы учителя с классом. Значит, и похвалить такого учителя вам будет за что.

 

Только смена дел – а, соответственно, и содержаний, и форм работы детей – открывает уровень компетентности каждого из них, что оставляет у всех присутствовавших “гостей”-педагогов впечатление о талантливом, сообразительном и умном классе, в котором каждому хочется поработать. Достигается этот эффект не только отсутствием учительских разносов за тупость, нерадивость и бестолковость. Если ученики только лишь хорошо повторяют речь учителя и даже без ошибок отвечают на вопросы и произносят сложные правила, у присутствующих “гостей” не будет улыбки, удивления, повода задуматься по существу предложенной ученикам загадки, они не разглядят в детях достойных и интересных собеседников.

Но это становится возможным, когда многие и разные задания, загадки, проблемы, сменяя друг друга, позволяют детям проявлять свою находчивость, способности, умения. Поэтому, может быть, читатель-учитель согласится считать идеальным результатом урока, на котором он присутствует в качестве “гостя”, открытие ума и таланта во всех присутствующих, начиная от самого маленького или слабого ученика и кончая как самим учителем, так и присутствующими коллегами.

Человек, увидевший талант другого, порадовавшийся за него, наверняка станет талантливее и сам. И это относится как к детям, отсидевшим на открытом уроке, как к гостям или аттестационной комиссии, так и к самому учителю, давшему открытый урок.