Олег Николаевич Смолин, первый заместитель председателя Комитета Государственной думы по образованию и науке;
Марина Петровна Гурьянова, заместитель директора по науке Института социально-педагогических проблем сельской школы Российской академии образования;
Алексей Михайлович Кушнир, главный редактор журнала «Народное образование»;
Александр Владимирович Бузгалин, профессор Московского государственного университета;
Яков Семёнович Турбовской, председатель Совета директоров общеобразовательных школ России;
Олег Смолин, первый заместитель председателя Комитета Государственной думы по образованию и науке:
– …Перед сегодняшними общественными слушаниями комитет запросил информацию в Правительстве Российской Федерации.
В 2003/04 учебном году в России было закрыто 686 общеобразовательных сельских школ, в 2004/05 году – 575, в 2005/06 учебном году – 654. Другими словами, только общеобразовательных школ за эти три года было закрыто почти две тысячи.
Убежден, уважаемые коллеги, это не только вопрос права ребенка на образование. Это не только вопрос о развитии человеческого потенциала России (к сожалению, приходится констатировать, что по сравнению с другими странами, несмотря на экономический рост, по уровню человеческого потенциала наша страна идет не вверх, а вниз: 55-е место в 1999 году, 65-е место – сейчас).
Я убежден, что вопрос, который мы сегодня обсуждаем, это и вопрос национальной безопасности нашей страны.
…Это тысячи раз обсуждалось, стало уже банальностью, но тем не менее не доходит до властей предержащих: когда исчезает сельская школа – исчезает село, когда исчезает село – наша страна превращается в огромную, но безлюдную территорию. Мы бы очень не хотели, чтобы в конце концов сбылся прогноз Владимира Набокова, который однажды сказал: «Россия может разделить судьбу Древнего Рима: культура останется, а народ исчезнет».
Но слушания наши сегодня не о грустном, хотя о проблемах мы, естественно, будем говорить тоже. Мы сегодня пригласили сюда людей, которые знают, как решать проблему даже в тех условиях, которые существуют.
Самое главное – это представить позитивный опыт и возможные пути решения проблемы сельской школы, новые пути, для того чтобы совместными усилиями достучаться до властей предержащих и вместо того, чтобы закрывать сельскую школу, превращать ее в основу возрождения и развития села.
Марина Гурьянова, заместитель директора по науке Института социально-педагогических проблем сельской школы Российской академии образования:
– …Надо сказать, что с 2001 года (я называю эту дату, имея в виду издание правительственного постановления № 871, которое одобрило концепцию реструктуризации сельских школ) школа сельская стала объектом повышенного внимания.
Что получили школы? Бесспорно, надо признать – и наши исследования это показывают, – что одна часть сельских школ за эти годы действительно совершила прорыв в области различных инновационных педагогических технологий, компьютерного обеспечения, развития здоровьесберегающих технологий, активизировала взаимодействие с различными субъектами сельского социума.
Но в то же время значительная часть сельских школ, особенно малочисленные, все эти годы прожила в режиме социальной нестабильности, в режиме, к сожалению, ожидания закрытия. Исследования, проведенные в нашем институте (мы охватили около 600 сельских директоров школ из 28 регионов России), показали, что главная проблема заключается в неопределенности ближайших перспектив сельской школы.
Я веду речь о школах глубинки. Их проблемы обусловлены неблагоприятной демографической ситуацией, катастрофическим старением педагогических кадров. А еще – переходом на внешнюю оценку качества образования, на подушевое финансирование, ограниченностью средств на развитие материальной базы и отсутствием возможностей найти внебюджетные источники средств.
…Следующий момент, на котором мне хотелось бы сосредоточить внимание, – это вопрос об условиях развития сельской школы. Она представляет собой часть сельского социума и не может развиваться в отрыве от него. Поэтому сегодня надо твердо понимать, что жизненные перспективы сельской школы прежде всего зависят от развития сельскохозяйственного производства, зависят от социокультурной сферы села. Взаимообусловленность и взаимозависимость этих процессов, развития образования и производственной сферы, очевидна. И поэтому так же очевидна необходимость более активного включения не только Министерства образования и науки, но и Министерства сельского хозяйства в вопросы, касающиеся развития сельских школ, особенно в части трудовой подготовки, профессиональной подготовки, профильного обучения, допрофессиональной подготовки учащихся.
Алексей Кушнир, главный редактор журнала «Народное образование»:
– …У сельской школы есть еще одна однозначная и конкретная функция – это воспроизводство совершенно специфических производительных сил и производственных отношений. Условно говоря, воспроизводство того производства, которое позволяет жить там, на селе. В том числе и технологизация натурального хозяйства.
Вы посмотрите, например, какие миллиардные обороты дает кедровый орех. Это целая индустрия. Раньше мы его не видели в магазинах, а сегодня, посмотрите, в каких видах и по всему миру.
А сколько саженцев сибирских могло бы идти на мировой рынок? А сколько еще дикоросов могло бы идти? Но кто развивает эту инфраструктуру? Кто делает сельского школьника сельским жителем, умеющим жить эффективно, умеющим жить рентабельно, умеющим жить богато?
Я был в деревне Шаманке на реке Ирку. Меня потрясло отношение учителей к двум мальчишкам, которые не смогли перейти в девятый класс, – они их держат за идиотов. А эти мальчишки строят пятистенные здоровенные избы, им по семнадцать-восемнадцать лет, они богатые люди, но учителя их ненавидят.
Специфическая функция сельской школы – воспитывать сельского человека. Но нашлись же такие умники в нашей системе образования, в нашей педагогической науке, которые достаточно давно сделали сельскую школу городской, работающей исключительно на экспорт, на выталкивание ребенка из сельского социума.
Может быть, надо уже сказать: «Ребята, хватит оголять деревню специфическим натаскиванием сельского ребенка на всякие умозрительные, проектные, исследовательские и прочие аспекты жизни, которые здесь, в этом социуме, он никогда в жизни не сможет осуществить в том виде, в каком они ему предлагаются». А ведь сельскому ребенку не предлагаются специфические сельские сюжеты!
Но мало того. Творческие, исследовательские и прочие процессы и профессии доступны десяти или двадцати процентам детей. Но почему же мы сто процентов детей дезориентируем, направляя их жизненные помыслы в область, совершенно не связанную с тем, с чем он может столкнуться в реальной жизни?
…Вы вдумайтесь: школа существует в обстоятельствах, когда сельский житель не может себя прокормить. И это уже не вопрос деградации производительных сил или технологий, это вопрос деградации именно культурной составляющей. Отрицательная селекция. Постоянно выталкивая лучших из села, мы на селе получаем, сами понимаете, какое качество человеческого капитала. Этот процесс продолжается, и остановить его можно только одним способом.
Поскольку сегодня на базе бывших аграрных предприятий, колхозов, совхозов, акционерных обществ разворачивать какую-то систему роста невозможно – они в большинстве своем уже не дееспособны, – именно школа должна стать носителем новшеств, она должна бы стать технопарком. Она должна в самой своей структуре вооружать ребенка видением, способами, идеологией качественной жизни на селе: когда он однозначно будет видеть, что если он останется здесь, через семь-восемь лет станет рублевым миллионером, а через пятнадцать лет – долларовым. Это нормально и достижимо для трудолюбивого человека.
Сегодня сельская школа, где учатся пятьдесят ребятишек, – малокомплектная школа, способна иметь такие заработки, которые легко компенсируют недостаток бюджетного финансирования, возникающий из-за того, что на одного ребенка нельзя дать больше определенной суммы. Но в процессе реструктуризации и такие школы умудрились закрыть. Почему? Альтернативы не допускаются.
…Мы полагаем, что сеть сельских школ, малокомплектных школ надо расширять. Средства на это найти легко. Если кто-то не знает, где их взять, – мы научим и покажем. Покажем с помощью тех директоров школ, которые уже успешно это делают.
Александр Бузгалин, профессор Московского государственного университета:
– …Давайте постараемся как эксперты, как специалисты и от практики, и от науки понять, чего мы хотим от развития села и сельской школы в частности. Проблема очень сложная. В зависимости от того, как мы ответим на вопрос о целях, мы получим средства.
Вариант номер один. Мы хотим обеспечить поставку в город дешевой низкоквалифицированной рабочей силы. То есть чтобы в деревне осталось людей еще меньше, а в городе были едущие из российской глубинки дворники, слесари, сантехники, домработницы, прислуга и так далее.
Политика, которая проводится сегодня, реализует эту задачу.
Второй вариант – почвеннический. Мы хотим сохранить сельскую школу и село, для того чтобы сохранить традиционный образ жизни, для того чтобы сохранить российские, я все-таки скажу не «русские», а российские территории, потому что и на Дальнем Востоке, и в Сибири живут очень много очень разных народов с очень разным образом жизни, их все надо сохранять.
И при этом нам все равно, каким будет это население. Вот если юноша умеет поставить избу-пятистенку так, как ее ставили еще в XVIII или XIX веке, и не знает, кто такой Пушкин, Толстой или Чехов, то и пусть себе не знает. Главное, чтобы сохранял территорию за русским народом, ставил избу-пятистенку. А про Зурабова, извините, он знать будет из телевизора, который купит, а вот про Пушкина – нет.
Третий вариант. Мы хотим сохранить сельскую школу и село, для того чтобы создать, извините за академическое выражение, постиндустриальную деревню. И не думайте, что это глупость. Современная наука считает, что будущее принадлежит сельской жизни, в которой будет высокая технология, где семья сможет производить продукции столько же, сколько производит семья в Голландии, а там 3–4 процента населения кормят всю Голландию, и еще экспортируются продукты питания, сырье для легкой промышленности и так далее.
…Поэтому здесь возникает совершенно другая постановка вопроса. Нам нужно сохранить село, нам нужно сохранить сельскую школу для того, чтобы там развивались люди, достойные ХХI века.
ЯковТурбовской, председатель Совета директоров общеобразовательных школ России:
– Я все-таки хотел бы определиться: с каких позиций мы подходим к проблемам сельских школ?
С государственных, где сельская школа рассматривается как органическая часть системы образования России? Или с автономных, где сельская школа представляет собой некую автономную часть, которая сама должна решать: как ей выживать, за что бороться, куда двигаться? И решать при этом культурные проблемы.
Кроме того, мы сейчас с вами говорим о двух вещах: о судьбе сельской школы и о роли производительного труда в сельском образовании, о которой так красноречиво и убедительно говорил Алексей Кушнир.
Но производительный труд сам по себе способен формировать людей или он все-таки должен быть педагогически осмыслен? Надо каким-то образом определить его место в системе образования.
…Еще нам нужно учитывать условия времени, в котором мы живем. Когда мы думаем о судьбах сельской школы, мы должны иметь в виду конкурентоспособность каждого человека, конкурентоспособность страны, равенство возможностей сельских и городских жителей.
В этой связи для нас с вами чрезвычайно важно понять, что сегодня представляет собой сельская школа.
Буквально два-три научных факта. Результаты по чтению в сельских школах различаются с городскими в три раза. Такой результат указывает на срочность, необходимость реформирования системы образования в сельской местности.
А если мы в таких условиях еще делаем основным дополнительный труд этих детей, то мы, естественно, их отбрасываем назад в том главном, ради чего существует школа.
…Учебная деятельность – страшнейший труд, тяжелейший труд, и это надо понимать. И сегодня ценится в первую очередь развитость мышления, гибкость мышления, самостоятельность мышления, творчество человека, самореализация человека.
…Если мы рассматриваем сельскую школу в логике выживания, тогда действительно надо внедрять производительный труд в любых формах, если это дает школам миллионы, чтобы они могли жить. Если же мы рассматриваем ее не в логике выживания, а в логике организации богатой, духовно насыщенной, разнообразной жизни, которую мы с вами призваны обеспечить, то логика рассуждений принципиально должна быть совершенно другой. Мне представляется, нельзя искать пути решения проблем за счет интенсификации детского труда, и это я выражаю мнение директоров сельских школ.
…Когда я увидел девочку 9–10 лет с доильным аппаратом и мне сказали, что она не руками доит, это машинная дойка, то я сказал сидящему рядом начальнику управления образования субъекта Федерации: «Вы со стыда должны сгореть, если у вас 9–10-летняя девочка занимается дойкой коровы».
…Конечно, противопоставлять учебный труд физическому труду, производительному труду не имеет смысла. А вот найти место производительного труда в содержании образования – это разумно. Искать целостные решения проблемы, вариативные решения проблемы – это разумно.
И поэтому, завершая, я хочу сказать очень простую вещь. Надеюсь, мы сегодня примем решение о том, что нам не обойтись без программы прямой, гарантированной поддержки государством сельской школы как основы развития всей системы отечественного образования. Сельскую школу нельзя ставить в зависимость от муниципальной или сельской власти: где богатые – там богато, где небогатые – государство должно на себя взвалить это дело.
Ни учителя, ни ученики не должны сами себя прокармливать. Проблема заключается в том, что у школы есть свои цели и задачи.
Нам нужны рабочие руки, но с открытыми глазами, видящими в рабочей специальности не ограничения своих социальных возможностей, а попытку своей творческой реализации. Никто не сказал, что токарь, слесарь, рабочий-механизатор по своему уровню, по своей самореализации ниже, чем любой научный сотрудник. И поэтому давайте предоставим сельской школе гарантированное государственное обеспечение.
Баатр Егоров, директор Центра образования «Горки»:
– …Директором сельской школы я являюсь всего один год. Школа не совсем обычная, та самая, которая в советское время была образцово-показательной сельской школой. Людей привозили со всего Советского Союза и показывали, какой должна быть сельская школа. И когда люди приезжали и смотрели, они говорили: «Если это сельская школа, тогда какая же будет городская?»
Это огромная школа, это целый учебный городок. Вместе с развалом Союза интерес к этой школе пропал. Здания приходят в негодность. Но это не главная проблема.
Проблема – учителя.
Недавно ко мне приехали мои студенты, один – учитель городской школы, другой – сельской. Победили в региональном конкурсе «Учитель года». Их наградили путевками в Италию на пять дней. Пришли ко мне в гости, рассказывают. Понятно, городской учитель занял первое место: папа – доктор наук, дедушка – академик, он – в аспирантуре учится. Все нормально, он больше в школе не будет работать. Он еще год-два продержится, защитит кандидатскую и уйдет.
А вот этот второй парень, сельский, который пришел ко мне в костюме, в каком он еще в институте учился, он мне рассказывает, что он «информатику» ведет, и «труды» ведет, и еще при этом восстановил машину вместе с ребятами. А в летний отпуск нанимается в колхоз работать, потому что ему семью нужно целый год потом кормить, и еще после уроков содержит свое собственное хозяйство. И я понимаю, что вот этот парень, он никогда первое место на конкурсе не займет, но он останется в школе.
Я ему говорю: как ты победил в конкурсе? Он отвечает: я провел уроки труда с использованием информационных технологий. Я говорю: здорово, какой ты новатор!
Он отвечает: да какой я новатор! У меня просто ничего нет, в мастерских все развалилось. А компьютер министерство поставило, так что теперь уроки труда на компьютере показываю…
Олег Смолин:
– Разумеется, абсолютно правы те, кто говорит, что сельского ребенка нужно учить труду на земле и любви к сельскому образу жизни. Почвенники в этом смысле абсолютно правы, но и критики отчасти тоже. Нельзя ограничивать возможности сельского ребенка идти вперед.
Позвольте пример из личного опыта, а я сельский ребенок по рождению. И когда мои родители отдали меня в интернат и собрались переезжать в город, я возражал. Я не хотел покидать один из первых садов в Северном Казахстане, которые развел мой отец, учитель математики и директор школы.
Теперь я понимаю, что они решение принимали правильное по одной простой причине: возможности для незрячего парня в селе были бы совсем другими, чем в городе.
Здесь спорили: что главное – образование или производительный труд? Конечно, образование. Но и Макаренко, и многие социалисты абсолютно правы, что без производительного труда нет многосторонней личности, а в селе, наверное, тем более.
Спорили, что приоритетно – государственное финансирование или собственные заработанные деньги? Конечно, государственное финансирование. Мы не можем превращать школу только в самофинансируемую организацию. Но ведь что самое печальное: государство мешает тем, кто хочет зарабатывать вопреки безобразиям государственного финансирования.
Теперь по некоторым проблемам, которые здесь затрагивались. Например, что касается реструктуризации. Я считаю, что закрытие сельской школы в большинстве случаев – это как минимум моральное преступление. И сейчас мы можем говорить только о двух сценариях. Первый сценарий еще, может быть, лучший – это повторение истории дошкольных образовательных учреждений. Сейчас позакрываем, потом начнем снова открывать, когда... Не век же мы будем в демографическую яму валиться. Потом будем снова открывать, но открывать намного дороже.
А худший сценарий – это безвозвратное исчезновение массы сельских школ. Между прочим, мы очень любим американские опыты и все остальные прочие. Жаль, нет Михаила Борисовича Зыкова (психолог, академик РАО. – Ред.), он бы вам рассказал про то, что в Америке развивается американская однокомнатная школа. А мы считаем, что малая школа должна закрываться. А во всей Европе действует лозунг: малое прекрасно.
Третье. Нам говорят о том, что не закрепляются на селе кадры. Правильно. Конечно, есть два пути. Либо мы заключаем договор о том, что студент должен, получив образование, вернуться туда, откуда он приезжал. Но это паллиатив. Ключевая позиция очень простая: зарплата и жилье. Жилье и заработная плата. Извините, всем прекрасно известно, что первое место по зарплате снизу занимают работники сельского хозяйства, кроме летних месяцев, когда они выходят на второе место снизу и опережают работников культуры. Вот так мы ценим и хлеб, и песнь.
Подушевое финансирование отдельно. Конечно, коллеги, для сельской школы, если оно будет внедряться буквально, это смерти подобно. Поэтому я считаю, что мы должны внятно предложить другую схему финансирования, другие нормативы финансирования для сельской школы.
…Если говорить о законодательных предложениях, то они для меня очевидны. Это специальные нормативы и специальная схема финансирования для сельской школы. Это восстановление в полном объеме налоговых льгот для всех образовательных учреждений. Это изменения в Бюджетном кодексе – если их не внести, то когда он в полном объеме вступит в действие, получится такая вещь: заработал деньги – их у тебя отберут и когда вернут из бюджета, неизвестно, а вот налоги нужно платить сразу.
И наконец, нужен закон, резко повышающий статус педагога. Разные варианты возможны. Например, приравнять, не сделать, а приравнять педагогов по условиям труда, социальным гарантиям и материальному обеспечению к государственным служащим. Честное слово, труд педагога ничем не менее важен, чем труд государственного чиновника.
Цена вопроса – порядка 440 миллиардов рублей. Да, дорого. Но это, извините, четвертая часть дополнительных доходов в бюджет 2007 года, четвертая часть только.
…И последнее, с чего начинал. Мой отец был директором сельской школы, и он любил говорить, что трудных детей не бывает. Я хочу поблагодарить всех наших гостей – сельских педагогов, директоров школ за то, что они выполняют свой долг и несут свой крест несмотря ни на что. Спасибо.
