1.2. Управленческая этика кота Матроскина
Когда я задумал написать эту статью, мне казалось, она должна касаться в целом организации управления в целом, безотносительно системы образования. Потом я понял, что так ставить себе задачу не совсем правильно. Ведь размышление над обычаями, нравами, характером (что и означает ethos, этика) какой-либо деятельности и есть образование – осмысление образа сложно устроенной действительности.
Настойчивые тенденции
Несколько лет назад, мы – чиновники регионального уровня – проводили аттестацию Православной гимназии в одном далёком сибирском городе. Будучи сторонником светского образования, я не упустил возможности подискутировать с директором этого образовательного учреждения – отцом Андреем, служителем церкви. Он оказался весьма приятным собеседником. И спустя почти год при встрече с ним, стремясь пожать ему руку, я чуть было не произнес: «Чертовски рад Вас видеть». Но вовремя успел остановиться: со священником так не разговаривают. Тогда-то и пришла мысль о том, как важно найти адекватный способ взаимодействия с образовательной инициативой.
Раньше мне представлялось, что это достаточно просто, важно лишь понять её научные основания. Теперь я осознал, что одной научности недостаточно, важно понять также этические особенности той или иной образовательной деятельности. Без этого порой просто неприлично.
Попытка размышлять над понятием управленческой этики имеет и некоторые объективные причины. Общая тенденция усиления государственности, восстановления управленческой вертикали заставляет задуматься о необходимости наличия некоторых инвариантов управления, того, что при трансформациях остаётся неизменным. По- видимому, государственность нуждается в особой позиции, позволяющей ясно относиться к образовательной действительности – и, что не менее важно, оценивать её с точки зрения включённости в контекст социальной жизни. Этого-то как раз сейчас и недостаёт – оценки реального влияния образования на общественное развитие.
Тенденция усиления государственности объективно предполагает стремление решать всё простыми способами. Возникает сильный соблазн всё сделать быстро, раз и навсегда, скорей «протолкнуть» определенное (кажущееся очень правильным!) управленческое решение.
Если муниципальный уровень управления ещё способен выработать достаточно разные вариативные подходы, то на региональном уровне это становится уже практически невозможным – слишком большой охват образовательных учреждений (а, значит, и разных специфик образовательной деятельности). Поэтому, в конце концов, у чиновников возникает искушение быстро принять то или иное решение. Но это непросто в современной вариативной системе образования. Тогда возникают два пути – либо действительно проводить жёсткие централизованные решения вопреки всякой вариативности, либо пытаться находить такие способы управления, которые бы позволяли запускать процессы коллективно-распределённой образовательной деятельности, основанной на договорных механизмах. Последнее, безусловно, сложнее, но именно оно и предполагает становление управленческой этики.
Этика переосмысления конфликтов
Сейчас появилось множество образовательных программ для подготовки менеджеров, начиная от управляющих компанией до секретарей-референтов. В сфере внутрифирменной подготовки кадров так обосновывается необходимость изучения курса по этике: «Один неосторожный жест, не к месту вставленное слово, кроссовки вместо ботинок или чрезмерно широкая улыбка могут свести на нет итог так удачно начатых переговоров». Кроме того, расхожий ныне термин «управление персоналом» во многом как раз предполагает этические отношения внутри коллектива той или иной организации. В конструктивном плане управленческая этика рассматривается как то, что позволяет разрешать конфликты, переводить их негативные стороны в позитивные.
Однако, по-видимому, общее основание управленческой этики состоит в необходимости особого согласования между властью, теми, кто принимает решения и теми, кто их исполняет, наполняет абстрактный замысел конкретикой собственной деятельности. Или, если угодно, наоборот: необходимо особое согласование между теми, кто действительно что-то делает и теми, кто пытается регулировать практическую деятельность, находится в управленческой позиции.
В комсомольские времена, когда я ещё учился в школе, у нас любили повторять: «Общественные интересы должны быть выше личных». Но однажды наш учитель истории на своем уроке как бы невзначай произнес: «Да вообще-то нет, общественные интересы не должны быть выше личных, они должны быть гармонично связаны с ними». Сейчас, наверное, он сказал бы о связи личных интересов и государственных. Именно так, поскольку общественность у нас сейчас и стала появляться как организованность, защищающая и реализующая интересы личности. А государство? А государство появляется тогда, когда удаётся представить наиболее общие, интегративные интересы граждан. Правда, при такой интеграции они как бы преобразуются. Да и подчас мы сталкиваемся не с государственными, а лишь с ведомственными интересами, представленными от лица государства.
Поступок личности и поступь государства
Но подлинно смысл нравственности предельно личностный. В своей книге «Эстетика мышления» известный философ Мераб Мамардашвили приводит такой случай, связанный с проявлением нравственной нормы. Представьте, советские времена, у человека на улице в рабочий день спрашивают: «Объясните, а почему вы, собственно, не на работе?» Одно дело, если он начнет придумывать обоснования тому, почему ему удалось всё-таки отлучиться. Другое дело, если он задумается над тем, с какой стати его вправе кто-то останавливать и спрашивать о его занятости. И уже из этих соображений ответит (или не ответит) на заданный вопрос. Как отмечал другой известный философ Владимир Библер – «нравственность воплощается в трагедийные перипетии свободного личного поступка».
Если говорить об управленческой этике, то сейчас, кажется, есть опасность доминирования в ней именно чиновничьих, бюрократических норм. Их замечательно показал Андрей Платонов в рассуждении героя одного из своих произведений чиновника Умрищева: «Каждому трудящемуся надо дать в его собственность небольшое царство труда – пусть он копается в нём непрерывно и будет вечно счастлив… Один, например, чистит скотоместа, другой чинит по степи срубовые колодцы, третий пробует просто молоко – какое кислое, какое нет, – каждый делает планово своё дело, и некуда ему больше соваться». Сколько любопытного в этих рассуждениях.
Во-первых, «надо дать царство труда». Не человек сам выбирает то, чем ему важно заниматься, а ему это дают. Во-вторых, «пусть копается и будет вечно счастлив». Труд воспринимается как бесконечное капание, лишенное собственно человеческого, творческого начала. В-третьих, «некуда ему больше соваться». Это и вовсе приговор, норма, при которой каждый обречен влачить раз и навсегда выбранную трудовую повинность.
Этика как экономика
Самое печальное, что именно такая бюрократическая этика и подается как государственная, якобы интегрирующая интересы граждан. Не случайно Карл Маркс называл чиновников «наследственными арендаторами политического разума». Но, несмотря на это, в последнее время коллективно-распределённый характер этой «аренды» продолжает формироваться. Все больше обозначаются интересы и новые этические нормы общественных объединений.
Так, например, появилось понятие «корпоративная этика», обозначающее совокупность этических норм определённой профессиональной общности. И действительно, такие профессиональные этические нормы начинают развиваться и у нас, педагогов. За последние годы, в частности, изменились представления о воспитании. Теперь оно понимается скорее не как средство формирования вкусов и предпочтений индивида, а как то, что позволяет становиться личностному отношению к той или иной действительности.
В свою очередь «становление отношения», в отличии от «формирования вкуса» означает взаимовлияние, прямую и обратную связь между участниками образовательной деятельности. И эта этическая норма появляется не ведомственно, не как инициатива Академии образования, например. Она возникает посредством общественного признания инновационной деятельности в образовании. И уж затем становится нормой научно ориентированного образовательного сообщества.
В управленческие структуры начинают приходить те, кто так или иначе был связан с инновационной деятельностью в образовании. Эти «новые чиновники» в определенной степени ориентированы именно на общественные образовательные потребности. Правда, здесь тоже не всё просто. Желание лоббировать то или иное близкое сердцу направление образовательных инноваций подчас вызывает агрессию представителей других образовательных новшеств.
Развитие проектной деятельности также сопровождается становлением управленческих норм. Масштабные образовательные проекты вынуждены учитывать многообразие иной, более локальной проектной деятельности. В этом смысле «большие» образовательные проекты должны бы не угнетать «малые», а стремиться вступить с ними в партнёрские отношения. Как писал Ж.-П.Сартр, «не угнетаются гвоздь или бревно: угнетаются бытие, имеющее проект, и угнетение ведет либо к радикальному изменению всех проектов, либо к отчуждению и бунту как проектированию своих возможностей, следующему за отчуждением». Получается, что масштабные образовательные проекты обречены на неудачу, если не опираются на более локальные интересы общественных инициатив.
Так, однажды в наше управление пришло письмо от мальчика, учащегося в одной из отдаленных сибирских школ. Он просил нас посодействовать передать школьные компьютеры, полученные по программе информатизации сельских школ, ученикам. Обосновывал это тем, что в школе они все равно без дела стоят. Такое, кстати, случалось часто. Не хочется директору школы возиться с техникой и всё тут. Были случаи, когда приезжает проверяющий из центра посмотреть, все ли компьютеры работают, и видит до сих пор не распакованную в технику. «В чем дело?» – спрашивает. Отвечают: «У компьютера европейская вилка, к нашим розеткам, дескать, не приспособлена». А часть школ и вовсе компьютеры не получила по причине того, что формально находится в поселках городского типа. Рядом с такими поселками проходит железная дорога, и, несмотря на то, что все условия проживания там сельские, населенные пункты эти селами не считаются.
Получается, что управленческие действие, совершенное без опоры на местные инициативы, становится не только неэтичным, но и неэффективным.
Если уж и задумывать масштабное управленческое действие, то основной единицей управления должны становиться вклады в общее, разделяемое всеми участниками образовательной действительности дело. А вот как управлять этими вкладами? Этому придется учиться.
Общие правила
Деньги эффективно расходуются, если они тратятся теми, кому они предназначены. Если цель и механизмы их расходования не узурпируются узким кругом принимающих решения, а формируются самими «благополучателями». Именно так сейчас в менеджменте называют основные социальные группы, задействованные в реализации того или иного проекта.
В этическом смысле это напоминает категорический императив Иммануила Канта: Поступай так, чтобы максима (высший принцип, всеобщее правило) своей воли в любое время могла стать принципом всеобщего законодательства.
Конкретизируем сказанное, пытаясь обозначить категорические императивы становящейся управленческой этики:
– Необходимо соблюдать баланс между желанием оперативно, гибко изменять ситуацию и значимостью удержания оснований, правил осуществления собственной деятельности. Да и при создании образовательных проектов важно выполнять заранее принятые договоренности проектных команд. Негоже играть не по правилам собственных договоренностей.
– Желание играть не по правилам возникает у управленцев чаще всего из-за искушения собственными идеями. Есть вроде бы достаточно успешные в образовательной политике регионы, развитие которых как раз и сдерживается из-за гиперактивности идейных чиновников. Вместо того, чтобы подождать, пока инициатива вырастет, создать наиболее явные вероятностные условия её появления, они стремятся порой грубо и прямолинейно решать всё за всех. Довлеющая чиновничья идейность создает иллюзию деятельности, на практике в таком случае, как правило, ничего не происходит, а в политическом ее представлении все присутствует. Поэтому, необходимо выращивать инициативы, а не подавлять их пусть очень правильными, но волюнтаристскими решениями.
– Если и возникают действительно плодотворные образовательные идеи снизу, то важна не их ведомственная, пусть и очень профессиональная оценка – а восприятие их «потребителями», теми, ради кого они задуманы. Каждая идея должна иметь презумпцию своей собственной ценности, и, что не менее важно, и цены. Стремление управленцев всему назначать собственные тарифы – из прошлого. Необходимо создать систему оплаты труда согласно рыночно проявленной в отношении него потребности. Даже преподавание учебных предметов стоит по-разному (одно дело платить репетитору по географии и другое дело – по иностранному языку). Уже не говоря об инновационных образовательных программах. Цена образования должна быть разной в отношении разного же образования.
***
Моя шестилетняя дочь, пишущая свои сказки, считает, что счастливый конец истории – это когда «все подружились». Быть может, становящаяся управленческая этика позволит нам всем подружиться?
Но мне кажется, что такое случится, если возобладают этические принципы кота Матроскина: «Корова-то она государственная, а вот молоко, которая даёт – наше». И ведь Матроскин прав. Он в отличие от сторонников быстрых ведомственных перемен сам лично отвечает и ухаживает за любимой коровой, да к тому же ещё «и вышивать умеет, и на машинке тоже…»
