1.4. Деградация как ресурс самоутверждения
Что можно этому противопоставить?
«Что мы делаем, когда это делаем?» – вопрос, который приходится порой задавать самим себе. И всё потому, что за бурлящей активностью порой происходят не только те процессы, которые непосредственно наблюдаемы, а иные, более существенные. увидеть которые «невооруженным глазом» трудно. Иногда лишь по последствиям можно определить, что же действительно произошло.
На путях геростратовой славы
Централизация системы управления возвращается не от хорошей жизни. Как только немного стабилизировалась финансовая ситуация, так сразу же органы управления взялись за продвижение узковедомственных проектов. Это и двенадцатилетка, и новый БУП, и стандарты.
При этом ряд муниципалитетов и регионов значительно продвинулись в утверждении программ, направленных на развитие определённых направлений в системе образования. Это позволило кое-где произвести оздоровление образовательной жизни. Но главным в системе управления стало не столько улучшение ситуации (да и вряд ли это могло произойти – уж слишком закрытый, внутриведомственный характер носит образовательная реформа). Основным стало разделение управленцев на два лагеря.
Одни фактически превратились в политиков. Они устанавливают отношения с иными, необразовательными сферами, во всяких законодательных органах и фондах лоббируют бюджеты, утверждают программы. Важная и нужная работа. Другие, не обладая менеджерскими инструментами, не умеющие ни планировать, ни проектировать, превратились в предельно формальных чиновников. Это стало своеобразной реакцией на рост самостоятельности и самодеятельности школы. Но от активности школ и становления связанной с этой активностью образовательной политики, амбиции и желание властвовать у чиновников отнюдь не уменьшились.
С невиданном прежде размахом отряды административных сил развернули практику многонедельных проверок, докапываясь до чего только возможно. В некоторых городах десятки инновационных школ подвергаются финансовым ревизиям. Снова в инспекторских заключениях появляются слова о хронологии ведения журналов, об оформлении приказов, учёте посещаемости детей, режиме работы групп продленного дня... Встречаются даже упоминания о нецелесообразности привлечения дополнительных финансовых средств из фондов. Нормы документооборота в головах чиновников превыше всякой педагогической целесообразности. И их невыполнение – главное основание для снятия директора с работы. Попытки хоть как-то увидеть аспекты качества образования скрываются в формулировках: «в школе отсутствует чёткое предназначение лицея», «формально осуществляется учёт посещаемости детей» и пр. Почему инновационная школа должна иметь «чёткое» предназначение, а формальная процедура быть содержательной? Не понятно. О куче орфографических и грамматических ошибок в инспекторских заключениях уж и говорить нечего. Разучились писать правильно, ничего не поделаешь.
Ситуация усугубляется тем, что так действующие чиновники не видят перспектив успешной деятельности. Любая перспектива для них кратковременна, а видение ситуации – лишь бы не привела к забастовке. Один из чиновников даже стихийное бедствие трактовал как связанное с тем, что учителя много бастовали. И это сильно сказалось на капризах природы: «В этом году селей не будет – учителя не бастуют». За годы долгих невыплат заработанной платы чиновники научились манипулировать, заняли определенные экологические ниши в системе управления. И теперь чем эти ниши ограниченнее, замкнутее, чем больше они не впускают общественное мнение – тем для них они эффективнее.
Образованием фактически начинают править невежество, озлобленность и безосновательная чиновничья амбиция. Пока высокие управленческие чины завоевывают политический авторитет, низшие фактически творят произвол и постепенно деградируют.
Профессионально-общественные объединения: закат возможностей
Единственная возможность противостоять деградации, которая неизбежно сказывается на качестве образования, можно только посредством создания общественных институтов управления образованием.
В своё время мы достаточно хорошо использовали силу внутриотраслевых, профессиональных объединений директоров школ. Использовали их главным образом для защиты от чиновничьего произвола. Пытается, например, местный районный чиновник снять директора школы, проводит кучу проверок, выискивает недостатки, обосновывает это всякими инструкциями. Тут к нему поступает обращение от ассоциации директоров инновационных школ, где написано приблизительно следующее: «Уважаемый господин районный начальник, не могли бы вы предоставить нам материалы Ваших проверок. Дело в том, что деятельность проверяемого Вами директора школы чрезвычайно значима для нашей ассоциации, и мы бы хотели провести свой общественный аудит школы. В рамках этой работы сравнить Ваши данные с нашими представлениями о деятельности административной команды». Понятно, что заключения чиновников о нарушении инструкций и представления профессионального сообщества будут различаться. Итог простой – директор, признанный в профессиональном сообществе остаётся работать на своем месте.
Теперь мощь профессиональных сообществ иссякла. С одной стороны, между школами появилась здоровая содержательная конкуренция, партнёрские отношения. С другой стороны, озлобленность мелких чиновников достигла такого уровня, когда можно беспощадно игнорировать любое компетентное образовательное мнение. За годы забастовок усилились их связи друг с другом, кое-кто нашел политическую поддержку свыше. Это позволяет чувствовать себя самодостаточным и наплевательски относиться к сути и содержанию педагогической деятельности.
Это не значит, что сейчас профессионально-общественные объединения в образовании бесполезны и не нужны, но это значит, что одним им с деградирующей системой управления не справиться, да и новую не построить.
Где искать союзников и чем им помочь?
Процессы общественного влияния на образование запущены. Началось создаваться движение попечителей. Но для того, чтобы общественные структуры управления образованием стали действенны, необходимо изменение системы управления.
В своей массовой практике попечительские советы создаются лишь как легитимный способ оформления общественного снабжения в образовании. А это ведь никак не связано с изменениями в управлении, фактически, даже его ухудшает.
Ведь сегодня при предельно запущенной экономике образования, отсутствии нормативов, чиновники, как правило, предельно волюнтаристски распределяют бюджетные средства. И тогда попечительские советы могут стать лишь сборщиками средств на ремонт и материально-техническое снабжение. Члены таких советов как бы и замечать не должны, что их деньги расходуются согласно злой воле чиновников. Может даже случиться так, что ответственность учредителей за материально-техническую базу будет уменьшаться, – ведь за это легитимно начинают платить родители. А учредители и представляющие их чиновники постепенно радостно превращаются всего лишь в органы ни за что не отвечающие, но всем властвующие и всё контролирующие.
Поэтому принципиальным при создании общественных институтов управления образованием является решение следующих двух задач:
1). Формирование системы прав и ответственности общественных институтов за основные сегменты управления образованием: кадры, финансы, содержание образование. Необходимо отработать механизмы, при которых решение образовательных вопросов не просто «согласуется» с попечителями, но им делегируются полномочия и возможно даже ресурсы от учредителей. Пожалуй, что только так можно будет преодолеть принцип: «Кто платит, тот и заказывает музыку».
2). Новые права и ответственность общественных институтов управления должны скрепляться в образовательном договоре учредителей и попечителей. Иначе попечительские советы постигнет та же участь, что и когда-то создававшиеся советы школы. Форма в данном случае может служить фундаментом будущей содержательности в работе. А вот как раз без правовой фиксации формализация, сведение отношений к к пустым ритуалам окажутся неизбежной.
Вместе с этим мы должны понимать сложные представления попечителей о нас, о нашей образовательной деятельности. Для них обсуждать с нами проблемы образования не легче, чем нам пришлось бы обсуждать проблемы медицины с разными конфессиями медиков (валеологов, гомеопатов, стоматологов…) – да ещё притом, что те непрестанно сами спорили бы между собой.
Правда у нас в системе образования есть существенное преимущество – мы вроде бы и должны уметь профессионально работать со становящимися знаниями и представлениями. И если эти наши возможности реализовать вме
