Вильям и Вильгельмина Гуд – близнецы. Когда мистеру Гуду сообщили об их рождении, он зажёг сигару и изрёк: «Я назову мальчика Вильям в мою честь». Задумался, а потом добавил: «А девочку назову Вильгельмина в честь её брата».

Мистер Гуд бросил сигару и пошёл сообщить о своём решении миссис Гуд, которая собиралась назвать детей Джон и Джейн. «Хорошо, дорогой, – согласилась миссис Гуд, – только мне не нравится имя Вильям, я буду звать его просто Билли». «Конечно, любовь моя, – ответил мистер Гуд, – но если на то пошло, то мне не нравится имя Вильгельмина, так что я стану звать Билли и нашу маленькую дочку». «Замечательно, дорогой, только не вышло бы путаницы», – засомневалась миссис Гуд. «Нет, дорогая, умный человек без труда разберется». Он достал часы на цепочке, покрутил их немного, посмотрел на циферблат и заключил: «Мои часы спешат на две недели». Потом сунул часы в карман и удалился к себе в кабинет.

Близнецы росли. Дети были так похожи, что никто не мог их различить. Конечно, у них должны были быть метки на одежде: Вильям Гуд, Вильгельмина Гуд. Няня купила тесьму и чернила, написала имена и пришила метки. Когда вся одежда была помечена, она с гордостью показала свою работу миссис Гуд. Тогда-то и обнаружилось, что она по ошибке написала на всех метках одно и то же: «Билли Гуд». Когда об этом рассказали мистеру Гуду, он зажег сигару и сказал: «Похоже, у некоторых людей нет ни крупицы ума. На следующий год, когда дети вырастут из старой одежды, я сам помечу их новые рубашки». Так он и поступил, аккуратно написав на каждой метке «Б. Гуд».

К счастью, в это время у Вильгельмины начали виться волосы. Каждый вечер няня по десять минут завивала их при помощи мокрой щетки и собственного пальца, у Вильяма волосы тоже вились сами по себе, но не так естественно, как у сестры. Через некоторое время вы уже без труда смогли бы определить, кто из детей Вильгельмина, а кто нет. Взгляните на эту картинку, и вы увидите, что я прав. Мистер Гуд не раз повторял, что мы с ним единственные разумные люди на свете... хотя я уже и не тот, что прежде. Я стараюсь изо всех сил. Я-то знаю, кто есть кто. Ребёнок с вьющимися локонами – это Вильгельмина.

Однажды ночью, когда малыши должны крепко спать как-хорошие-дети, Вильгельмина вдруг произносит:

– Я такая умная. Я даже могу слышать в темноте.

– А я – самый умный, – отзывается Вильям. – Даже слишком умный.

– Я слышу, как дышит улитка, – заявляет девочка.

– А я слышу, как она не дышит, – откликается брат.

Вильгельмина задумывается.

– А я слышу, как кто-то за окном зовёт Билли, – шепчет она.

– Это я ему приказал, – объясняет Вильям.

– Пойду и посмотрю, что ему надо, – решается девочка.

– Так я и сделаю, – добавляет она.

– Только вдруг это...– начинает сомневаться Вильгельмина.

– Мне кажется, это он тебя зовёт, – говорит она брату.

– Да нет – тебя, – возражает Вильям. Меня он зовёт совсем другим голосом.

– Ты просто трусишь, – поддевает его сестрёнка.

– Ни капельки я не трушу, просто он очень сердится, когда приходит не тот, кого он звал.

– У него длинный красный колпак с кисточкой, – шепчет Вильгельмина.

– Длинная борода и зелёные чулки, – подхватывает брат.

– Пойду посмотрю на него, – решается сестра.

– Я тоже взгляну.

– Я пойду, если ты пойдёшь.

– А я пойду, если ты пойдёшь.

– Идём вместе.

– Ага, пошли вместе.

Они нехотя вылезают из кроваток, и вот стоят на полу, в детской держась за руки.

– Я его больше не слышу, – шепчет Вильгельмина с облегчением.

– И я не слышу, – подтверждает Вильям.

– А я снова слышу, – неожиданно говорит девочка. – Я такая умная, что слышу всё на свете.

– И я, – подхватывает брат.

Дети подходят к окну.

– А он, правда, очень злится, если приходит не тот человек? – переспрашивает сестрёнка.

– Он не видит, кто пришёл. У него голова повернута в неправильную сторону, откуда же ему знать?

– Я знаю, что у него голова неправильно повёрнута, – поспешно вставляет Вильгельмина, – но я подумала, вдруг ему Угли подскажет.

Вильям старается вспомнить, кто такой этот Угли. Это же волнует и Вильгельмину.

– Нет, – говорит мальчик, – от этого Угли помощи мало.

– Я не боюсь, – выпаливают брат и сестра одновременно.

Дрожа от страха, дети распахивают окно и выглядывают в сад...

 

Дети никогда прежде не бывали на море, так что можете себе представить, как они обрадовались, когда мистер Мэривезер сказал:

– Пожалуй, нам стоит этим летом отправиться на побережье. Детям это будет полезно.

Дети обрадовались и запрыгали вокруг отца, все, кроме Джона. Джон уже слышал прежде о море, но не вполне верил этим рассказам. Он спросил:

– А если поехать на побелезье, то и моле увидишь тозе?

Дети рассмеялись, а старшая, Мэри, которая всё знала, успокоила его:

– Ну конечно, глупыш!

Джон посмотрел на отца: «Плавда?» И папа подтвердил: «Да, старик, да». Малыш очень обрадовался и пояснил: «Я думал, мозет, ты его видел». Потом он долго гулял по саду, напевая: «А вот я увизу моле!»

Мэри пошла к маме, обсудить, какую им брать с собой одежду. Мэри уже десять лет, а когда вам десять и вы самая старшая в семье, то весь дом держится на вас. Джону только три, он самый младший, и Мэри иногда казалось, уж не мама ли она ему. Если бы у ребёнка могло быть две матери, она, конечно, была бы мамой Джона.

– Надо решить, куда же мы поедем? – заявил мистер Мэривезер на следующий день.

Джон в изумлении уставился на отца. Он не верил своим ушам:

– Я думал, мы поедем к молю, – прошептал мальчуган, едва сдерживая слёзы.

– Ну конечно, глупыш, – успокоила его Мэри, – но у моря много разных местечек. Давайте поедем туда, где много красивых ракушек.

– И много песка, – добавила Маргарет.

– И скалы, – напомнила Джоан, – и заводи.

– РАКУШКИ – ПЕСОК – СКАЛЫ – ЗАВОДИ, – записал мистер Мэривезер. – Что ещё?

Джон пару раз пытался что-то сказать, но у него ничего не получалось.

– Ну, малыш? – спросила его мама.

– Моле, – прошептал Джон.

– И МОРЕ, – записал мистер Мэривезер. – А твоё пожелание, Стивен?

Стивену было четыре. Он много размышлял, но никогда ничего не говорил, и если бы не Джоан, никто бы так и не узнал, чего он хочет.

– Стивену нужно то же, что и мне, правда, Стивен? – поспешно заявила Джоан.

Стивен кивнул. Он думал о другом.

Они отправились в путь в понедельник. Едва семья сошла с поезда, мистер Мэривезер объявил: «Я чувствую запах моря», а Мэри подхватила: «И я», – хотя она ещё ничего не чувствовала. Джон снова едва не расплакался: он-то надеялся, что море – это то, что видят, а не то, что пахнет. Но Мэри растолковала ему, что завтра после завтрака он действительно УВИДИТ море. «Правда, мама?» И миссис Мэривезер подтвердила: «Да, сейчас уже поздно, лучше подождать до завтра».

Пришлось ждать до утра. Как только дети позавтракали – а они так волновались, что почти ничего не ели (кроме Стивена, который мог думать даже за едой) – Мэри повела их к морю. Мистер Мэривезер остался дома, почитать газету, а миссис Мэривезер должна была позаботиться об обеде. Но взрослые знали, что на Мэри можно положиться. Первыми шли Джоан и Стивен. Джоан без умолку болтала с братишкой, а Стивен размышлял. За ними шла Маргарет, разговаривая через плечо с Мэри, которая вела за руку Джона и приговаривала: «Мы уже почти пришли, дорогой».

Вдруг они свернули за угол, и вот оно перед ними.

– Вот, дорогой, это – море, – гордо объяснила Мэри.

– Правда, оно замечательное? – поинтересовалась Маргарет.

Джоан воскликнула: «Посмотри же, Стивен!»

Но Стивен, конечно, ничего не ответил.

А Джон хотел что-то сказать, открыл было рот, но вдруг покраснел и расплакался.

Им всем стало жаль Джона. Всем, кроме Стивена, который думал о другом. Никто из детей не понимал, что стряслось с братишкой. Может он слишком много съел на завтрак? Или слишком мало? Джон ничего не мог объяснить. Он и сам не знал.

– Чем ты хочешь заняться, дорогой? – спросила Мэри. – Хочешь, будем собирать красивые ракушки?

Джон всхлипнул и кивнул.

Они пошли на пляж. Там было много детей. Все были так счастливы, что не заметили появления Мэривезеров.

А теперь, – объявила Мэри, – давайте поглядим, кто найдёт самую красивую ракушку. Полюбуйтесь-ка вот на эту!

– А вот ещё. Мэри! – воскликнула Маргарет.

– Складывай их в мою сумку, – распорядилась Мэри. – Не хочешь подержать сумку за ручки, дорогой?

– Холошо, – покорно согласился Джон.

Мальчик стоял спиной к морю и боялся оглянуться. Он молча складывал ракушки в сумку. Почему море заставило его расплакаться? Он не знал. Может быть, Стивен...

Джон посмотрел на Стивена.

Нет, пожалуй, не стоит спрашивать Стивена.

 

Все льёт и льёт! О, Боже! И это, говорите вы себе, называется небольшой дождь! Джейн Энн должна набраться терпения. Сегодня ей придётся остаться дома и поиграть своими замечательными игрушками, а завтра, может быть, и распогодится, тогда снова можно будет гулять на лугу. К тому же не у каждой девочки есть игрушечный кролик, и лошадка с повозкой, и резиновый мячик. Потерпи, Джейн Энн!

Ничего вы не понимаете!

Именно сегодня. Завтра будет поздно. Может, если тучи рассеются, удастся ещё сегодня. Но стоит ей подумать об этом – набегает новая туча. Девочка пробует закрыть глаза. Закрыть глаза и сказать: «Раз, два, три, четыре – вот я досчитаю до двадцати, открою глаза, и, пожалуйста, пусть дождь прекратится. Пожалуйста, это очень важно, вы ведь понимаете почему.» И она считает до двадцати, сначала быстро до двенадцати, потом помедленнее до пятнадцати, а потом до шестнадцати... семнадцати... восемнадцати... девят...надцати, потом ещё медленнее – ну и пусть это не совсем честно, но она хочет облегчить задачу Богу – два... два... два... ДВАДЦАТЬ! Но дождь не унимается. Джейн Энн пробует затаить дыхание, она говорит себе, что если сможешь сдерживать дыхание так долго, как никому на свете не удавалось, то когда наконец выдохнешь – дождь прекратится. Вдруг получится! Но ничего не выходит. Девочка стоит у окна и смотрит, как капли дождя ползут вниз по стеклу. Джейн Энн загадывает – это верный способ – что если ЭТА капля добежит до подоконника раньше других, то дождь прекратится, а если первой будет другая капля, ничего не выйдет... Они уже на полпути, но девочка вдруг меняет решение. «Нет, всё наоборот: если эта капля придёт последней...!» Но дождь всё льёт и льёт.

Понимаете, сегодня Джейн Энн должна была отправиться в Индию. Её папа и мама живут в Индии. Она их прекрасно помнит. Сначала Джейн Энн помнила, что они чёрные, потому что все индийцы чёрные, но потом, когда тётя Мэри растолковала ей, что они белые, девочка вспомнила, какие они были белые. Пока родители не вернутся, а это случится в следующем году, она живёт у тёти Мэри, но иногда ей становится невмоготу ждать.

– А вдруг они приедут завтра? – спросила Джейн Энн.

– Только не завтра, – возразила тётя Мэри. – У них очень много дел, но уже скоро.

И тогда у Джейн Энн возникла прекрасная идея. Если родители слишком заняты, чтобы приехать к ней, она сама отправится к ним.

Девочка подсчитала все свои сбережения и решила, что если идти пешком, денег ей вполне хватит. И всю неделю во время прогулок с няней Джейн Энн покупала что-нибудь питательное, например, печенье и шоколад, и складывала в специальную коробку. Каждый вечер девочка заглядывала туда, а потом закрывала глаза, думала о маме и папе и ничего не ела. В пятницу вечером она увидела, что коробка наполнилась, и решила назавтра отправиться в путь.

Вечером Джейн Энн попрощалась с Кроликом. Все игрушки хотели идти с ней, но Кролик больше всех. На шее у него была розовая ленточка, за которую его можно было бы вести, он никогда прежде не был в Индии и очень волновался. Но Джейн Энн сказала: «Нет, ему нельзя в Индию, потому что там полным-полно диких тигров, а тигры едят кроликов». Кролику вовсе не хотелось быть съеденным, но он надеялся, что сможет улизнуть от них. Он очень огорчился, когда Джейн Энн объяснила ему, что в Индии даже самые увёртливые кролики попадают в лапы тигров. «Даже самые-самые увёртливые?» – переспросил он тоскливо. «Да, – ответила девочка, – даже самые-самые». Но ей стало так жаль его, что она сняла розовую ленточку и спрятала в ящик стола, на случай, если почувствует утром, что не в силах расстаться с ним.

Они все пришли провожать её. Джейн Энн усадила игрушки на окне: Лошадь с повозкой, Просто Лошадь, Мячик, Кролика – так, чтобы можно было долго махать им, уходя. Конечно, когда отойдёшь далеко, придётся свернуть направо, и тогда их уже не будет видно. Тогда-то она и откроет первый раз свою коробку, потому что почувствует себя очень одинокой. Просто удивительно, до чего неодиноким делает вас кусочек шоколада.

На следующее утро, выглянув в окно, Кролик увидел, что зарядил дождь.

– Может, сегодня она и не отправится в путь, – подумал он и разволновался.

После завтрака Джейн Энн тоже выглянула в окно.

– Скоро дождь кончится, – сказала девочка бодрым голосом.

И вот она стоит у окна и ждёт...