Чтобы определиться, что же возможно, а что невозможно в современном школьном воспитании надо прорисовать хотя бы штрихом контуры того «пространства», в котором живёт современная школа. Эти контуры - социальные процессы, социальные тенденции.

Всем хорошо известен спор о том, что происходит со страной: рост стабильности, процесс созидания, наращивание богатства, чувства уверенности людей или продолжение нестабильности, разрушение, рост бедности и нищеты, страх за свою жизнь, будущее, потеря смыслов существования.

Оглянувшись налево - направо, поговорив с теми или другими людьми, можно найти много как материальных, так и идейных аргументов за обе позиции (строящиеся и разрушающиеся здания, новые порывы и крушение старых надежд, достижений, устремлений; факты милосердия, самоотверженности и факты жуткого эгоизма, подлости, щедрости и воровства).

В действительности происходят, конечно, оба процесса - и созидания, и разрушения. Весь вопрос в том, какой процесс более мощный, сильный.

 

Социологические и журналистские цифры и факты, жизненные наблюдения склоняют меня к осторожному оптимизму: процессы материального и идеального, если хотите, духовного разрушения, несомненно, продолжаются, но созидание идёт несколько быстрее, чем разрушение (в материальной сфере это более ощутимо, в духовной - менее, но это так).

Такова моя версия, таков мой взгляд. И он служит основанием рассматривать любую конструктивную образовательную программу не только как сопротивление разрушению (хотя это сопротивление по-прежнему актуально), но и как социальное созидание. Весь вопрос, умеем ли мы это созидание увидеть, оценить, делать, поддерживать или же, склонны себя обманывать, «вешать лапшу на собственные уши», верить правильным, хорошим словам, вместо того, что бы анализировать происходят ли действительные изменения.

И в применении к воспитательной практике образования, к воспитательной практике школы этот вопрос звучит жестче, чем к практике учебной.

 

Конечно этот вопрос, эта проблема относится отнюдь не только к практике школьного масштаба. Соответствующие оппозиции не менее, а может быть и более существенны на управленческих уровнях: от районно-регионального до министерства - ведомства и всей государственной политики.

Можно привести массу примеров, сюжетов об этом. Но может быть самые впечатляющие те, что на виду: истории про Государственную программу патриотического воспитания, про шумиху борьбы с беспризорностью и про уже забытую Доктрину об образовании. Во всех этих трех историях (впрочем, как и в ряде других) поражает их совершенная несоотнесённость с социальными тенденциями.

Что, мы хотим иметь страну как милитаризованную систему? Никто в слух не скажет «Да». Но 68 % мероприятий, запланированных в государственной программе патриотического воспитания, носят военно-патриотический характер (!?). (Перл этой программы - патриотическое мероприятие, посвященное 125-летию уголовно-исполнительной системы России - № 18 в перечне мероприятий).

Элементарное, известное грамотным восьмиклассникам, требование, что управление должно быть основано на достоверной информации и анализе ресурсов опровергнуто программой борьбы с беспризорностью. Оказалось, никакой убедительной информации об их числе и особенностях не существует и никто, нигде публичного анализа ресурсов для неё не представлял (и, вероятно, не готовил).

И совершенно прекрасна история с Доктриной образования 2000 года, которую все (кроме самых наивных и глупых людей) теперь стесняются вспомнить и всерьёз цитировать - поскольку она имеет отношение к воздушному миру ангелов, а не к России двухтысячных годов.

 

Собственно, в социальной реальности, в том её фрагменте, что ближе всего к образованию, воспитанию, пространство выборов (выбора в действии, в решении, в практической политике, а не в говорильно-идейном жанре) ограничено двумя тенденциями: движение к гражданскому обществу, как системе возможностей для социальных инициатив и оформления их в действии на основе согласования интересов групп людей или движение к «государственному обществу», в котором возможности инициатив и улаживания, если требуется интересов делигированны государственным органом, на основе более-менее демократических выборов основных властных инстанций. (Экономический выбор, как выбор рыночного социально-экономического устройства страны, судя по всему, окончательно состоялся. Речь идёт о выборе устройства не экономики, а общества).

 

 

Практический выбор одной из этих тенденций существенно влияет (или повлияет) на ценности, стратегию, тактики, реальности воспитания. Второе более частное пространство выбора в социальной сфере - это ориентация на реализм или на «позитивный» мифологизм в социально-духовных процессах. В первом случае приоритет в целях, в действии, анализе на понимании реальных процессов, результатов, явлений, во втором - ориентация на должное, правильное, лучшее, без относительно возможностей реализации этого лучшего в действительность.

Конечно, устранить мифологизм в социальной реальности как сложной реальности невозможно. Более того, личные и социальные мифы, мечты, неосуществимые идеалы, верования играют в жизни общества и личности и положительные роли. Весь вопрос в том, какая ориентация преобладает в построении и анализе социальной деятельности. Мифологическая ориентация (близкие нам примеры легко найти в советской действительности - кто её ещё помнит) усиливает иллюзорность мира и не дает возможность строить конструктивные, позитивные, полезные для людей настоящего и будущего изменения.

Понять, где миф, а где реальность - непросто. Миф маскируется под реальность, объявляет существующим нечто, что в первую очередь кажется верным (например, что самоуправление школьников - это реальность) и только при вдумчивом рассмотрении может обнаруживаться, что видимое существующее не более как карточный домик, в котором невозможно жить (бумажные органы самоуправления и внешняя, под влиянием взрослых, активность его членов).

 

Реалистическая работа в сфере воспитания невозможна без понимания сложившихся, складывающихся в социальной, а не педагогической, действительности детской, подростковой, молодежной жизни, прежде всего ценностных ориентаций детей и молодёжи.

 

Далее наш текст будет опираться на результаты социологических исследований 2001-2004 годов. Они были опубликованы в журнале «Социологическое исследование» и на социологических страницах газеты «Первое сентября». Исследование молодежного сознания, ценностных ориентаций подростков, старшеклассников, нешкольной молодежи дают довольно целостную и определенную картину.

 

 

Наряду с сохранением, а даже, кажется, с подъемом классических ценностей: «здоровье», «семья», «любовь» определенно повысились ценности «успешность», «богатство», «личная независимость», «патриотизм», «религиозная вера», «сила».

Вот те внутренние потенциалы, которые - следствие, результат не воспитания и образования, а существующей в настоящем и в тенденции социальной реальности.

 

Вот что необходимо учитывать и на что может опираться современное воспитание.

Нужно только правильно понимать этот ряд ценностей.

 

---

 

Во-первых, эти выводы - обобщение. Переносить их на ребят своего класса, своей школы нужно осторожно (а то получится, как в известном случае: «средняя температура по больнице - 37,2, следовательно, и у больного Пети - 37,2»).

 

Во-вторых, это только ценностные ориентации, дорожка от них к поведению проходит ещё через мотивы, стремления, которые могут быть и не те, что ориентации. Сами мотивы, стремления в свою очередь могут реализовываться в таких формах поведения, действия, которые будут ещё дальше от ценностей. Например, ценность - «успешность», мотив - «чтобы признали мою успешность» (самоутверждение!), поступки - имитация успешности или демонстрация её в социально сомнительных формах.

 

В-третьих, ценностные ориентации молодежи весьма подвижны, подвержены влияниям идеологическим, политическим, ситуативным. Пример этого динамика ценности патриотизм за последние годы. Он по-прежнему у молодёжи не конкурентен с Семьей, Успешностью. Но подъем его по лестнице ценностей вполне определенен.

 

В-четвёртых, неплохо бы прояснять, к какой сфере реальности в сознании молодого человека привязана данная ценность. Сила, как ценность, может быть связана с криминальной сферой, а может быть - с упорством в позитивном деянии.

 

Мораль очевидна - при грамотной воспитательной работе возможно некоторое (в меру) влияние на динамику ценностей, на наполнение их определенным содержанием, на актуализацию и изменение мотивов, стремлений, на оформление этих стремлений и ценностей в социально приемлемые поступки и формы поведения.

Оперировать же этими ценностями, выстраивать иные иерархии, резко несовпадающие с преобладающими в обществе - возможно, смелая педагогика, но нагруженная очень серьезными этическими проблемами. Например, с необходимостью педагогу ответить на вопрос: «Имею ли я, педагог, право на поддержку, развитие типа личности, противостоящей социальным тенденциям и реалиям?»

В заключение попробуем обобщить тенденции развития социально-воспитательной ситуации в нашей стране сценарно.

В стране развивается гражданское общество как действие механизмов порождения и стимулирования социальных инициатив, отражающих интересы и согласование интересов различных социальных групп.

Процессы созидания и в материальной, и в духовной сферах существенно опережают неисчезнувшие процессы разрушения.

Реалистичность целей, эффективность деятельности, анализ ресурсов, необходимых для решения социальных задач - нарастающие ориентиры управленческой деятельности.

Формальные, официальные, правовые формы отношения, зафиксированные документально, дополняются всё в большей мере отношениями доверия, стремлением оправдать и найти неформальные компромиссы, не нарушающие правовые формы.

Среди преобладающих общественных ценностей на ведущих местах укрепляются ценности общечеловеческого характера (любовь, преданность, семья, жизнь...) и свойственные современной цивилизации (свобода, дело...).

Инструментальные ценности (ценности - средства) понемногу наполняются «терминальным» содержанием: Успешность в социально необходимом Деле, Богатство для Свободы и общества, Сила для Защиты людей и т.п.

Привлекательность криминальной сферы, криминальной субкультуры, криминальной деятельности несколько уменьшается. Патриотизм мифологизируется умеренно. Будущее «выводится» из настоящего.

Общество развивается, прежде всего, как «государственное общество», как иерархия поддерживающих государство социальных групп, согласующих свои интересы не напрямую, а через посредничество государственных бюрократических структур.

Процессы созидания, прежде всего материального созидания, несколько опережают процессы разрушения, но их соотношение, особенно в духовной сфере, неустойчиво.

Критерии реалистичности целей, эффективности деятельности, ресурсное мышление замыкаются, прежде всего, на экономическую сферу, но и там их распространенность нарастает не быстрыми темпами.

Разрыв между правовыми отношениями и неформальными отношениями, не учитывающими право, сохраняется. Общественные ценности не консолидированы. Общество по ценностному основанию расколото на две большие группы с преобладанием терминальных ценностей и с приоритетом инструментальных ценностей, слабо соотносимых с терминальными.

У целых социальных групп предельные (терминальные) ценности переместились на «подчиненное место»: Преданность для Успеха, Дело для Богатства, Свобода для Силы и т.п.

Привлекательность криминальной сферы существенно не уменьшается. Патриотизм значительно мифологизирован. Будущее «выводится» из мифологизированного прошлого.

 

В зависимости от того, к какому сценарию ближе будет реальный процесс социального развития ожидания от воспитания, заказ от общества и государства будет существенно различным.