...И чем оно занимается

Политику министерства легко вычислить, если сравнить, что сделало министерство для свободы школы и что - для ограничения свободы. Счет явно не в пользу последней, а значит, не в пользу детей и школы.
Можно понять и министерство. Демократический путь неизвестен, и нет людей, которые повели бы школу в этом направлении. Вторая дорога накатана, надо лишь капитально отремонтировать поломавшиеся рычаги; на министерском языке это называется восстановлением вертикалей.
Сначала два впечатления из разговоров последних дней.
Незадолго до первого сентября выступал перед директорами школ одного района. Попросил: «Задайте, пожалуйста, по вопросу, а я постараюсь ответить». Первый же директор спросил:
- Скажите, пожалуйста, как сделать, чтобы все школы были хорошими и чтобы всем детям было хорошо учиться?
Второй разговор был на днях. Спросил знакомую учительницу математики, как дела, как год начался, большая ли у нее нагрузка.
- Нет, я взяла в этом году всего восемнадцать часов, в восьмом и в девятых. Возраст. Но трудно. Девятые я несколько лет веду, я только моргну - они знают, что делать. А с восьмым нелегко. Шевелятся, подвижные очень.
Шевелятся!
Вот точное слово.
Шевелятся! Подвижные! А должны не шевелиться. И не двигаться. Должны: «моргну - и знают, что делать».
Притом учительница-то хорошая и совершенно изумительный человек, всегда готовый прийти на помощь.
Между вопросом директора («как сделать, чтобы все») и рассказом учительницы («шевелятся») есть прямая связь.
Видимо, это у нас в школьной крови, в образовательных генах: не двигайся, не шевелись. Делай, как я моргну. Большинство педагогов - из тех, кто искренне болеет за школу, - уверены, что ответ на всеобщий директорский вопрос есть и он заключается в укреплении порядка и руководства.
Поразительно, как вся наша школьная система после короткого периода относительной свободы, когда допускалось некоторое шевеление тел и брожение умов, вновь устремилась к прежнему устойчивому состоянию: чтоб моргну - и порядок. Моргательная педагогика, видимо, неистребимый наш идеал. Послушание - единственный залог стабильности. Никто не представляет себе, как добиться порядка без послушания.
На днях в одном городе (не в Москве) я разговаривал с группой управленцев. Была заведующая городским отделом образования, молодая, умная, энергичная женщина, три года на своем посту; были ее сотрудники, были и городские методисты. Обсуждали систему управления образованием в городе. Все финансы теперь в распоряжении районных отделов образования.
- Как же ГорОО управляет?
Мои собеседники переглянулись.
- У нас методический центр остался, - многозначительно сказала заведующая.
- Методический центр? Как можно управлять с помощью методического центра?
- Ничего, можно, - усмехнулся главный методист города, стоявший тут же.
- У нас есть рычаги.
Слово это было произнесено с большим нажимом, чтобы я понял его значительность.
Я прикинулся, что не понял, мне объяснили: в конечном счете от методического центра зависят аттестация, лицензирование и все, что дает школе или учителям какое-нибудь преимущество, какие-нибудь лишние 15 процентов к зарплате, какие-нибудь дополнительные права.
У меня нет никаких оснований плохо думать о методистах этого города; но в других краях известно, что происходит: все новое выживает лишь в том случае, если оно получило одобрение в городском или районном центре. Это очень опасно.
...Могут сказать: но ведь образовательным учреждениям предоставлена финансовая свобода. Пожалуйста, отделяйся, открывай счет, получай свои денежки и учи, как считаешь нужным.
Финансовая свобода, за которую столько боролись, объявлена и узаконена, но школы не торопятся стать хозяевами.
Я знаю город - из ста примерно школ лишь пять открыли свой счет. Остальные предпочитают получать деньги в отделах и департаментах образования, потому что лишь на три статьи бюджета выделяются реальные средства: на зарплату, налоги и питание. А школе нужен ремонт, а школе нужны оборудование, пособия...
Идут в отдел образования. А там удивительным образом все находится - если попросить. Если очень попросить. Директор превращается в вечного просителя.
Был в школе; директор - королева, царица, императрица. Все под ее рукой, все у нее лучшее, и свежевыкрашенные полы блестят почти угрожающе. Из школы поехал к городскому начальству. Поговорили, вышел из кабинета, а в приемной кто-то тихим голосом прощается со мной. Поднимаю глаза - да это же та самая королева, царица, императрица, одного взгляда которой боятся в ее школе! Здесь она сидит мышка мышкой, руки на коленях. Смиренно ждет своей очереди. Приучена.
- Я, - рассказывает, - когда в кабинет директора завода вхожу, то прямо с порога: «Как мне к вам идти, Василий Петрович, ногами или на коленях ползти? Могу и на коленях». - «А сколько тебе нужно?» - «Сто тысяч, крыша течет». - «Двадцать тысяч дам». - «Спасибо, Василий Петрович, спасибо, Василий Петрович». И бегу к следующему. Иногда в полседьмого являюсь, сижу у дверей. Директор приедет на работу - а уж я здесь.
Какая тут самостоятельность... Финансовый рычаг, как и прежде, в руках управленцев.
Директор школы; стаж десять лет; человек, свободный душой и энергичный; отделился от района, открыл свой счет, сдает помещения в аренду, «доит» спонсоров, как он сам говорит; живет. У школы хорошая слава, детей в нее со всего города готовы везти.
- Сейчас российская школа переживает пору расцвета. Никогда такого не было, - считает директор. - Точнее, так: кто стремится к новому - тому хорошо, а исполнителям стало хуже.
- Почему же расцвет? - спрашиваю я, хотя мог бы и не спрашивать, вполне достаточно, что человек так чувствует.
- В чем расцвет? Свобода. Комиссий нет. Вы не представляете себе, какая жизнь без фронтальных и прочих комиссий, впервые вздохнули. Но надолго ли свобода?
- Надо торопиться. Скоро все кончится. К тому идет. Про стандарты и базовые планы читали? Зачем они? Чтобы проверять. А какая проверка без комиссии? И все начнется сначала, подготовка уже проведена.
Спрашиваю опытного московского директора:
- Наверное, все против стандартов?
- Что вы, - отвечает, - что вы! Не меньше пятидесяти процентов директоров ликуют. Теперь они могут спрашивать с учителя, теперь у них появился рычаг!
И опять это зловещее слово было произнесено с особой многозначительностью.
Встречаю на улице знакомого методиста.
- Все, - говорит он, - все. С учителем кончено. Учителя через колено - и переломили.
И объясняет: во-первых, прежде учитель получал добавки за кабинет, за классное руководство, за проверки тетрадей автоматически, от государства. Теперь все эти выплаты, а их 25 процентов от зарплаты, зависят от директора и завуча. «А директора, - говорит методист, - у нас знаете какие... В школе начнется невесть что. Или классные руководители уйдут. А как без них?»
Во-вторых - аттестация. Ох уж эта аттестация! Учителя взбудоражены. Я недавно встречался с большой группой педагогов - ни о чем другом говорить не хотят, только об аттестации, и притом никто не сказал ни одного доброго слова о ней, все наперебой перечисляют всевозможные несправедливости.
Учителя страны обижены - понимают ли это в министерстве? Ну просто обижены аттестацией.
Произошло то же самое, что и со стандартами. Казалось бы, вполне разумная и благая цель, направленная на то, чтобы дети учились (стандарты), а учителя хорошо учили (аттестация). Но ведь нет и не может быть строгого критерия, отделяющего хорошего учителя от учителя похуже, а деньги-то платят точно, до копеечки.
Но самое главное, что все споры о 12-м разряде - это споры не о добавочных средствах, а о хлебе насущном. Зарплата так мала, что безнравственно делать ее предметом тяжб и экзаменов. У министерства скорее всего были благие намерения, а учитель эти намерения воспринимает однозначно: хотят подчинить меня, согнуть, заставить пресмыкаться перед директором. «Да пропади они пропадом со своими разрядами, не пойду я сдавать!» - сказала мне в сердцах немолодая учительница, и такая учительница, что ей надо бы втрое больше других платить, ей цены нет.
Если министерство добивается, чтобы школы были недовольны правительством, реформами, временем, чтобы учителя говорили: «Да пропадите вы пропадом», - тогда все правильно. Эта цель достигается успешно.
Вернемся к наивному вопросу: «Как сделать, чтобы все школы были хорошими?»
Уверен, что этого же хотят и в министерстве. Врагов школы там нет. Хватит искать врагов. Но в каком направлении идти? Как сделать школы хорошими?
Только одним способом: учить их свободе, творчеству, поиску, призывать и подталкивать к обновленной жизни, всеми средствами поддерживать эксперимент и новаторство - словом, побуждать шевелиться.
Другой путь - «не шевелись», «я моргнул - ты выполняй», стандарт, комиссия и рычаги. Но там, где рычаги, там и винтики, а винтики хорошей школы сделать не могут.
«Первое Сентября», № 56, 1993 г.