Что нам делать с большими детьми?
Конвейер фальшивых монетПринятую в мире систему образования можно считать системой оказания услуг: белье стирают, больных лечат, детей учат. Это все услуги, которые могут быть дешевле или дороже, более высокого качества или более низкого. В системе услуг возможны безграничные улучшения.
Нашу же школу можно уподобить предприятию, которое будто бы выдает развитие и знания.
Но тогда возникает вопрос: действительно ли дает? И все запутывается.
Те, кто сегодня хвалит недавнюю нашу систему обязательного среднего образования, формально правы: ну конечно же десяти-одиннадцатилетнее обязательное образование лучше восьмилетнего. Кто же может спорить? Каждый дополнительный год в школе - это подарок ребенку от судьбы, от жизни, от государства (если образование бесплатное). Но психология типа «лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным», психология, которая буквально пронизывает все наше общественное сознание, на самом деле очень опасна. Конечно же лучше быть здоровым, чем больным, но все дело в том, как этого достичь.
Несмотря на все усилия огромного количества замечательных учителей, старшая школа превратилась в этакую фабрику фальшивомонетчиков, фальшиводипломников.
Великое множество лучших учителей уходили из школы, потому что не хотели ставить ложные отметки и участвовать в обмане, не хотели предавать свою профессию. Никто: ни богатые министерства, ни академия, ни просто какие-нибудь выдающиеся ученые - никто не выдвинул ни одной идеи, которая могла бы реально переменить положение. Вспомним, что чем больше распространялось так называемое всеобщее среднее образование, тем больше появлялось в стране репетиторов, тем дороже становилась цена за репетиторский урок, потому что школа давала образования все меньше и меньше.
Посмотрите, вон они ходят толпами, выпускники этих средних школ, без света в глазах; можно ли догадаться, что они десять лет учились в школе, решали сложнейшие задачи из тригонометрии, писали сочинения о «Войне и мире» - словом, учились.
Все верно - в современных условиях прекрасное образование совершенно необходимо каждому человеку, а действенная образовательная система определяет настоящее и будущее страны. Все это очевидно.
Но остается открытым главный вопрос: как? Как это сделать?
И это вопрос не только денег, но и образовательной идеологии.
Да, школе нужны деньги. Деньгами во многом определяется, идут ли в учителя самые талантливые люди. С каким настроением идет учитель на урок. В каких классах учатся дети. Какие у них учебники и пособия. Но есть по крайней мере еще две проблемы, которые определяют результат образования.
Первая. Насколько ценно образование в глазах людей, насколько сильна потребность в школе?
Вторая. На что нацелены школы? Что считать результатом учения?
С первой из этих проблем школа и учителя практически ничего не могут сделать. Она решается не школой, а обществом.
Вторая же проблема почти целиком зависит от образовательных структур, от людей, которые стоят во главе образования, от педагогической общественности - от учителей, директоров, управленцев всех степеней.
Отстойник или теплица?
Когда-то в 20-30-е годы была выработана сложная система охраны больших детей - подростков. Предприятия под угрозой штрафа обязаны были брать на работу до пяти процентов подростков. Позже была создана огромная сеть профессионально-технического образования. Не можешь учиться в старшей школе - иди в ПТУ.
...Большие дети должны учиться. С такой же настойчивостью, с какой когда-то воевали за начальное образование, должны мы теперь добиваться образования для больших детей. Разница лишь в том, что на начальной стадии образование может быть одинаковым для всех. Его простые цели - общее развитие, умение писать, читать, считать, первое приобщение к культуре.
Образование для больших детей не может быть одинаковым. Хотя бы потому, что на этой стадии развития решающую роль начинают играть способности к учению, а они неодинаковы.
Значит, должна быть преобразована, перенацелена и быстро расширена сеть самых разных образовательных учреждений с профессиональным уклоном, это понятно.
Но менее понятно обществу другое. Значит, и школа должна становиться какой-то новой, у нее должны изменяться цели. Страшно сказать, но, может быть, школа должна стать такой, чтобы какая-то часть детей, не способных для учения и еще не обнаруживших своего профессионального призвания, оставалась в школе, несмотря на то, что эти дети не получат аттестатов.
Во многих странах мира лучшей считается та школа, из которой дети не ушли до конца 10-12 классов. Еще раз: школу измеряют не аттестатами, а процентом тех детей, которых она смогла удержать в своих стенах, то есть спасла. Потому что многим большим детям иногда нужно просто переждать это критическое время от 15 до 18 лет.
Эта цель может показаться дикой: как? Школа не для обучения, а для какого-то пережидания? Школа-отстойник?
Обидное «отстойник» - это если считать прежними мерками, если видеть школу как фабрику аттестатов. Но это обидное слово становится бессмысленным, если понимать, что школа - для сохранения жизни детей любой ценой. Что школу можно сравнить и с теплицей, в которой в особых, щадящих условиях сохраняется нравственное здоровье детей. Сохраняется жизнь. Сохраняется будущее.
Сейчас о проблеме больших детей пишут в основном так: мол, если их выбросить на улицу, то возрастет преступность. Это правда. Возрастет. Но нет ли в этом рассуждении одного только эгоистического стремления охранить себя от преступности? Станут дети преступниками или не станут, мы должны думать и о них, а не только о себе.
Мы должны сохранить им жизнь и нравственное здоровье.
Мальчик, который всегда в пути
Но какой же должна быть эта школа, если она не учит в старом смысле слова, то есть не ведет прямой и ровной дорогой к аттестату, и в то же время большие дети не бросают ее, а продолжают учиться? Что это за учение? Для чего? Чему? Какое?
Сегодня школа похожа на тренировочный лагерь для скалолазов. Все вместе карабкаются на высоченную скалу; кто не долез - тот упал и разбился.
Может ли школа быть более щадящей?
Сегодня учитель в старших классах практически не может вести уроки, если его ученики не собираются получать аттестат и поступать в институты, то есть если у них нет точной цели, обозначенной документом.
Может ли школа учить всех и притом не разделяя, не обижая детей, не унижая их достоинства, но с разными результатами? Другими словами, может ли среднее образование быть всеобщим, но без фальши? Повторим, что механическое возвращение к прошлому невозможно. Значит, надо понять, что движение к школе, которая учит всех, но открыто признает, что научить всех она не может, - это движение вперед, а не назад, это движение от единообразия к разнообразию.
Вот, может быть, главное слово - «разнообразие». Единообразная школа для больших детей получалась относительно просто: один вид образования, одни программы, единые отметки, одинаковые судьбы.
Некоторые горюют об этом времени, а для приличия называют его «единым образовательным пространством». Из доклада в доклад кочует несчастный мальчик, родители которого захотели переехать в другой город или, того хуже, в близлежащую страну. Что он будет делать, бедный? Как он будет учиться в школе с непривычными программами? Ради этого-то мальчика и вводятся стандарты и заставляют всех других мальчиков и девочек учиться единообразно.
Но не слишком ли велика жертва этому гипотетическому переезжающему мальчику? Стоит ли всем детям мучиться ради него? Похоже, что этими ужасными с виду историями прикрывают страх перед разнообразием. Ведь разнообразное неуправляемо. Неудобно для управления. Разнообразие предполагает неожиданную инициативу.
Однообразная школа оценивается легко. Она или совпадает с государственным эталоном, или не совпадает. Совпадает - отличная школа, не совпадает - сменить директора. Разнообразные школы оценивать очень трудно, потому что нет единого критерия. Управление становится трудным. Управленец - ненужным.
Где же выход?
... Должны быть какие-то другие предметы, другие программы, другие книги. А главное, должно быть другим поведение учителя в классе. Нам предстоит научиться спокойно работать в классе, в котором собраны дети не только разных способностей, но и с разными жизненными целями - вот что самое трудное.
Давайте думать о такой школе, в которой большие дети чувствовали бы себя хорошо, не заглядываясь на аттестат. Чтобы не приходилось их силой заталкивать в школу. Чтобы последние годы учебы были в высшей степени полезны для всех - и для тех, кто собирается поступать в институт, и для тех, кто не собирается.
Бесплатно, но для избранных
Но как же тогда будет с высшим образованием? Не получится ли, что институту негде будет взять подготовленных для высшего образования студентов?
...Чтобы выпускникам школ легче было продолжать образование, американцы сделали открытие, которое они сами считают одним из крупнейших социальных открытий века, - двухлетний колледж. Он дает дальнейшее развитие, он дает начатки профессии, он дает более широкую ориентацию в мире. А главное - он все-таки учит больших детей в ту пору их жизни, когда они только входят во вкус учения.
Нет, мы вовсе не хотим сказать, что где-то за морем есть идеал и надо скопировать, мы вовсе не призываем подражать. Но это, как говорится, факты для размышления. Может быть, хватит нам говорить о гуманной, гуманистической и гуманитарной школе. Может быть, пора подумать о школе, которая будет более человечной, более доброй к большим детям, перестанет выбрасывать их на улицу за ненадобностью.
И уж во всяком случае все, кто хочет перейти из девятого в десятый, должны иметь такую возможность - все без единого исключения.
Не исключайте детей из школы!
«Первое Сентября», № 82, 1993 г.
