Содержание:
Информация об авторе: Курбатов Рустам
Курбатов Рустам Иванович, директор лицея «Ковчег-ХХI», г. Красногорск, Московская область, педагогический писатель и общественный деятель, один из наиболее активных и своеобразных продолжателей идей Селестена Френе в России и соединитель ключевых идей нового образования в практике своей школы.
II. Дело о школе
В сентябре дети приходят в школу: полны желания, свежие, отдохнувшие, готовые учиться. И учителя — отдохнувшие, свежие, готовые учить. Дети не кричат, не дерутся, не выхватывают бутерброды друг у друга.
.
И всё это длится первые три недели сентября.
Школьное бабье лето.
* * *
Белла, десятый класс, уходит в другую школу,
принесла букет роз:
«Вы первый директор в моей жизни, по которому я буду скучать».
Первый директор в её жизни...
* * *
В нашей школе парты стоят большими квадратами, чтобы дети могли работать в группах. И даже на первой странице сайта об этом написано.
За неделю до начала года обошёл классы и сдвинул парты.
И всё равно передвинули и поставили, как в школе. Вот объяснение: родителям не нравится, СЭС не разрешает, уборщицам неудобно. Почему ж в европейских школах уборщицам удобно, а у нас неудобно?
* * *
Жаль. Приходят на собеседование учителя, умные и добрые,
прямо как и сказано было в объявлении: «Ищем учителей,
умных и добрых». И детей любят, и работать хотят, и задачки
всякие сложные решают на ходу. Хорошие люди, одним словом.
.
А приходится отказывать: представишь этого милого человека один на один с пятнадцатью любимыми учениками седьмого или восьмого класса, и становится страшно и за него, и за них, и за родителей, ну и за себя немного.
.
Так вот, прочитали эти умные и добрые учителя на сайте Лицея «Ковчег» про то, что мы «не заставляем учиться», «не ставим оценок», «воздерживаемся от домашнего задания» и подумали: «Бывают же такие места на Земле, вот она, школа обетованная».
Не бывают. Потому что хоть наши дети и замечательные, но всё-таки они дети. Склонные по природе своей не предложения разбирать по составу, а бегать, кричать и кувыркаться.
А «педагогика ненасилия», о которой где-то написано на сайте, вовсе не педагогика бессилия. Конечно, кричать и ставить «двойки» в дневник не стоит, но всё-таки надо знать некоторые приёмчики, чтобы направить их энергию в мирное учебное русло.
* * *
Один очень известный педагог-гуманист в последние годы
как-то много стал говорить о божественной сущности ребёнка
и о том, что дети — посланцы другого мира здесь, на Земле.
.
Всматриваюсь внимательно в лица и спины любимых учеников — никаких признаков ангельской природы. Скорее рожки полезут, чем крылья за спиной прорежутся. Может, где-то на Земле и есть гуманистические школы с ангелоподобными детьми, а у нас дети — просто дети. За что я их очень люблю, всех.
* * *
Раньше я всё думал:
что сделать, чтобы Лицей «Ковчег» не был похож на школу.
А теперь думаю, что мне всё равно: похож он или не похож...
* * *
Каждый учитель на первом уроке говорит,
что его предмет самый нужный в жизни.
Я веду что-то типа истории культуры.
.
Наверное, начну с того, что мой предмет совсем не нужный в жизни.
* * *
Главным достоинством традиционного урока является
чёткость и ясность.
А нетрадиционного — неясность, недосказанность...
* * *
Возможно, понял главную проблему школы:
в школе должно быть всё понятно.
Рассортировано, разложено по полочкам.
.
В конце урока прошу написать в тетради: «Мне не понятно...».
* * *
Не знаю, каковы формальные результаты моих уроков.
Но как мне кажется, с урока ученики уходят в хорошем настроении.
Как бы сказали китайцы, у них возрастает жизненная сила.
Вот такая психотерапия получается.
* * *
Как говорят гештальт-терапевты, главное — чтобы человек доверял своим базовым ощущениям и понимал, что для него в жизни действительно важно. Это основа здоровой личности.
Вот поэтому в начале каждой темы по каждому предмету мы и пытаемся обсуждать с детьми, что им интересно, что и как мы будем делать и чем закончится наша работа.
* * *
Какая роскошь! Разделил класс пополам,
теперь за столом 7–8 учеников.
Не больше муз, не менее харибд.
* * *
Вёл две недели историю в 11 классе, заменяя Андрея Владимировича, любимого учителя. Вернулся Андрей Владимирович. Соня, радостная, ему в коридоре:
«Я, конечно, узнала много нового и изменила свои взгляды на
некоторые вопросы истории за эти две недели, но, вообще-то,
ужаснее уроков Рустама Ивановича ничего нет».
.
На уроках смотрели и обсуждали фильм «Завтра была война».
Соня — девочка умная и чуткая. Фильм понравился, местами всхлипывала и вытирала слезу.
«Но это ж не история», — говорит.
.
Одним словом, урок ужасов.
* * *
Девятый класс. Первый урок в этом году.
Готовился: предмет и задача курса «Антропология», европейский компонент образования.
Посмотрел в глаза любимым ученикам и поставил фильм без всяких введений.
* * *
Вся традиционная педагогика, лучшая в мире школа и её учителя исходят из того, что ребёнок по природе своей нелюбознателен, ленив, ничего не хочет, что ему лишь бы играть и ничего не делать.
.
Раб нерадив, не принудь господин
повелением строгим к делу его,
Он сам за работу не возьмётся с охотой.
.
Наверное, Гомер прав.
Из чего исходят гуманисты? Ребёнок — существо любознательное, интересующееся, тянущееся к добру, желающее новых впечатлений; одним словом — доброе существо… А действительно ли человек по природе своей добрый?
Даже если нет никакой «доброй природы», если он любит только играть — не беда, наше дело не проиграно. Предложим ему такие игры, посильнее компьютерных, — что он, как говорил Франсуа Рабле, «не заметит, где кончается игра и начинается учение».
* * *
«Человек — добрый по природе» — противоречие в определении.
«Доброта» не может быть по причине, по природе.
.
Это проявление свободной воли, а не выполнение программы.
* * *
Слушается дело о Школе. Реплика с места: «Ребёнок в школу пришёл с желанием учиться? Если «да», то ответьте: когда, где и при каких обстоятельствах оно исчезло?»
* * *
Привели девочку во второй класс из сильной московской школы:
— У нас всё хорошо... И школа хорошая, и учительница хорошая. Но дочке плохо.
* * *
О любви не говори — о ней всё сказано…
Педагогика сотрудничества потерпела поражение. Гуманисты
либо ушли из школы, либо стали школьными учителями,
потому что слишком много говорили о хороших отношениях,
доброй природе ребёнка, о любви.
А кто ж не любит детей?
И тот учитель, который орёт: «Дневник на парту!», и тот, кто
спрашивает наизусть орфограмму — тоже любит.
.
Дело же в другом. Как изменить обстановку в классе, чтобы не было ни дневников, ни парт, и как научить писать без дневников и орфограмм? На эти вопросы гуманная педагогика не ответила — ушла со сцены.
* * *
Школа не изменится «сверху»: там могут быть милые люди, но… Да и «снизу» тоже не изменится: работающие на две ставки учителя очень устали.
.
Но одна надежда — на движение сбоку. На то, что родители, которые не хотят отдавать своих детей в казармы, будут объединяться друг с другом и создавать совсем маленькие и совсем негосударственные школы.
.
