Часть II. ЗНАНИЕ И ДОСТОИНСТВО

Предисловие от редакции

Школа, считал С.Соловейчик, способна вернуть детям тот великий шанс достойной жизни, который часто отнимают у них семейные беды и социальное положение. Это едва ли не главное основание, позволявшее ему быть школоцентристом. Но школе удобно с благополучными детьми - хотя как раз они-то без школы проживут. И это школьное благополучие благополучных строится на отторжении всех, кому не повезло... Одно обстоятельство очевидно: школа обязана поддерживать внутренние силы каждого ученика. А другое и вовсе тривиально: школа должна давать знания. Сколько бы мы ни рассуждали, те знания или не те, вытекает ли развитие из знаний, обгоняет их или от них отталкивается; сколько бы ни ставили перед школой другие цели (справедливые и, вероятно, более важные); как бы ни отворачивались с усмешкой от допотопных ЗУНов - никуда школе не деться от необходимости учить знаниям. Или она перестанет быть школой. Как научиться давать знания всем, без отбора, без исключения - но и без подавления учеников, без ущемления чьего-то достоинства? Именно эту проблему Симон Соловейчик считал самым сложным препятствием на пути очеловечивания массовой школы. Всю жизнь он присматривался к самым разным педагогическим поискам: одними восхищался, другие ценил, третьи критиковал, в четвертых сомневался.
Но важнейшими открытиями считал те, что нацелены именно на этот узел противоречий. За три десятилетия в российской школе вроде бы не так много изменилось. И тем не менее за это время совершилось многое в школьном деле. Уже не только педагогическая мысль, но и педагогическая практика многих и многих школ и учителей так далеко ушли от привычных мерок - а в то же время столь созвучны извечному духу русского учительства, столь соответствуют его возможностям и надеждам, что порой кажется: вот-вот - и мы будем жить совсем в другом школьном мире. Весы размышлений о школе качаются. Не наступают ли сегодня для массовой школы совсем черные времена? А вдруг наоборот? Яркий, живой, дружественный облик, несовместимый с насилием ни над учителем, ни над ребенком, вот-вот станет уделом не отдельных выдающихся школ, а большинства? Ведь полтораста лет назад с трудом верили, что без розги можно обучить грамоте. Но научились учить иначе - и основа основ стала забавным анахронизмом. Правда, появились другие розги - психологические. Давление, унижение, страх перед будущим. А вдруг уже торжествуют методы, позволяющие отказаться от этого? Просто до кого-то они уже дошли, а до кого-то нет. Или все-таки перед нами рубеж непреодолимых противоречий, которые нельзя разрешить раз и навсегда, а можно только решать каждый раз новыми усилиями души?..