Размышление 1.
Выступление на встрече московских педагогов-шулешкинцев в детском саду 1398 в начале октября 2007 г.
Жить, не разбивая себя
…В том, что сегодня мы видели, в том, что потом обсуждалось и уточнялось, мы искали и находили отражение системы взглядов, педагогических и психологических, Евгения Евгеньевича Шулешко.
Главный принцип шулешкинской педагогики вы хорошо знаете: самое первое и самое главное - это дружба, её зарождение и освоение этих отношений. Дружба - не в поверхностном, приятельском, а в самом глубинном значении этого слова. И если это будет заложено - всё остальное пойдёт. Мы могли сегодня наблюдать, как воплощаются эти дружеские отношения, на каких деталях и крохотных событиях они укрепляются.
Какие педагогические условия позволяют помочь этому расцвету детской дружбы? Все они сводятся к нормализации жизнедеятельности детского сада. Детский сад, естественно, начинается с воспитателя. А его профессиональная жизнь налаживается, нормализуется тогда, когда он перестаёт воспринимать её дробно: мол, здесь я за детьми присматриваю, здесь с ними немного играю, здесь воспитываю, а здесь я их учу.
Нет же; работа воспитателя - это насыщенная общая жизнь с детьми, открытая к новым впечатлениям, неожиданным маленьким событиям - смешным, умным, печальным, трогательным, поучительным... И на занятиях это должно проявляться в особенности. Евгений Евгеньевич относился к этому так: занятие - просто кусок жизни, но, может быть, более интенсивно проживаемый. И когда мы движемся сквозь этот кусочек жизни, мы чем-то занимаемся между собой - потому и называется «занятие».
«Новенькие-старенькие»
Многие обратили внимание на удивительный момент, касающийся новеньких в группе, где мы были. Я, например, не заметила, кто именно новенький. А ведь ещё только осень. Ребята делали очень сложные вещи, решали задачи, требующие большой сосредоточенности и хорошо налаженного взаимодействия, вели вдумчивые разговоры. За ходом их занятий чувствовался огромный опыт совместной жизни - целого года жизни в старшей группе.
Но оказалось, что новые дети уже влились в этот коллектив. Те, другие, у которых за плечами был целый год, они своей открытостью, участливостью, доброжелательностью дали возможность нескольким новичкам за два месяца подключиться к тем же возможностям, которые открываются сейчас для большинства детей как результат их наработанного жизненного опыта.
Взгляд
В чём-то похожий яркий пример я наблюдала в саду 1127 г. Москвы. В группе, где дети уже знали друг друга, им надо было по какому-то принципу разбиться на маленькие компании. Они это уверенно сделали - но я так и не поняла, какой же признак они выбрали. А выяснилось, что они разошлись на группы по цвету глаз! Это ведь как надо было вглядеться в глазки друг другу!
А вот другая история, более старая, и тоже про глазки. Пришли наши сплочённые, дружные дети в 1-й класс; семнадцать человек из одной группы. А вскоре звонит мне завуч: «Не знаю, что делать, учительница просто не переносит этих детей». Приезжаю, сажусь на уроке на задней парте. Минут через двадцать учительница просто дошла до точки кипения. А дети - эти семнадцать - в какой-то момент так обменялись взглядами, что, не произнеся ни звука, все встали. И так же, непонятно как, глазами, они договорились, кто именно будет говорить. (А ведь первый класс!) И этот один, кому было доверено, сказал: «Светлана Алексеевна, нам так не нравится. Мы так больше не будем». Больше не было произнесено ни одного слова. Но они все стояли плечом к плечу, локоть к локтю.
Светлана Алексеевна не выдержала, выбежала в коридор, воскликнула «не буду я работать с этими детьми!», заболела. А когда мы встретились с ней уже в конце года, она подошла и сказала: «Какая я была дурочка! Ведь эти семнадцать, они же за два месяца до своего уровня в чтении, в письме дотянули тех, других, в классе, которые пришли совсем никакие».
Это о том, что даёт наша система работы. Это и о том, что взрослые думают об удобных и неудобных для себя детях. Если педагог настроен первым делом согнуть и подчинить себе учеников - то малыши, привыкшие помогать друг другу, привыкшие заниматься осмысленным, а не абсурдным делом, обсуждать между собой его ход - кажутся ему ужасными, неуправляемыми детьми. Если же он озабочен не самоутверждением, а хочет достичь каких-то здравых результатов - то его оценки меняются на противоположные.
Культура как способность сочувствовать
Ещё такой момент. Многие обратили внимание на то, как дети у Любови Фёдоровны используют формы публичного поведения и чуть более официальной, чуть более «взрослой» речи в тех случаях, когда ты обращаешься к окружающим публично, ответственно.
Это ведь тоже очень важно для человека (и уже в этой его жизни, в этом возрасте, и тогда, когда он подрастёт). Если в присутствии этих детей кого-то обидят, они не будут делать вид, что «меня это не касается», - они встанут и скажут: «Ты не прав». Не агрессивно, не оскорбительно - а со спокойным чувством человеческого достоинства. Потому что они ото всей своей жизни, ото всей системы отношений глубоко воспитанные люди. И мы это сегодня могли наблюдать.
Ведь культура - это не этикет; это развитая способность сочувствовать другим людям - и это умение находить культурные формы для выражения такого сочувствия, для деятельной помощи другим.
Ясные смыслы «непонятных изысков»
И несколько слов о «методике». Однажды зашёл разговор (и, наверное, подобные разговоры нередко возникают среди наших педагогов): «Всё это хорошо, с детьми жизнь замечательно налаживается; но так ли нужны методические изыски, можно ли попроще, без этих записей символических, без сложных пальчиковых конструкций?»
Но это для нас они кажутся сложными. А для детей - они ведь самые естественные. Господь дал мне меня как моё наглядное пособие. Это не кружки, не квадратики, это - руки. На них мне легче всего почувствовать свою готовность быть пишущим, споосбность справиться с таким новым для себя делом. Именно на кончиках пальцев легче всего ощущается слаженность и своей мысли, и своей речи, и своего тела.
Другая сторона связана с тем, что с «ручных уголков» начинается знаковая запись слогов. «А зачем она нужна?», - тоже спрашивают очень часто. Так ведь именно тут закладывается письмо! Именно тогда, когда ребёнок понимает, как можно знаками изобразить своё имя, обращение к другу, любое слово. Шестилетка ещё не должен знать, пишется ли «молоко» или «малако»; но когда он «пишет» слоговыми знаками, то ему не надо задумываться над каждой буквой - а навык письма, общая культура письма уже закрепляется. А потом дети пишут, они «планируют» свою запись, как это у Катаева: «…Одну букву пишу, вторую примечаю, а третья мерещится…». А некоторое время спустя так же естественно придёт к детям и грамотность в правописании.
Ведь нормализация жизни детей и взрослых происходит тогда, когда нет разрыва между тем, как детей обучать и как с детьми жить. А в освоении письменной речи эти наши, на первый взгляд, избыточные «изыски» (мол, подумаешь, разве дети без таких премудростей читать-писать не научатся?) и позволяют «сшить» между собой освоение внешних норм культуры и личное становление самого себя как грамотного человека. Человека, уважительно и бережно относящегося и к своим возможностям, и к окружающим его людям.
