Размышление 8.
26 августа не стало Евгения Евгеньевича Шулешко. Человека, всю свою жизнь посвятившего детям. Словно не желая портить им праздник, он тихо ушёл из жизни незадолго до «Дня знаний».
Мы виделись нечасто; он хотел, но так и не смог прилететь к нам в Магадан (здоровье, увы, последние годы не позволяло лететь самолётом, а по-другому не добраться). Знал о Магадане со слов Татьяны Владимировны Тарунтаевой, верного своего спутника, у которой люди делятся на две категории: первая - те, кто хорошо относится к Шулешко, а вторая - те, кто относится негативно (а потому интереса не представляют).
А понимали Шулешко не все. Кто-то обращался к нему за разъяснениями, он вроде бы объяснял, но опять было непонятно, а он смеялся и говорил: «Читайте, я всё описал в книгах!» Но в книгах понять было тоже не легко…
Не поняв, говорили, что это не для российской педагогики, что нашим воспитателям нужно давать в руки готовые конспекты, по которым они будут работать; что размышлять они не умеют.
Не знаю, будут ли писать статьи о нём или просто постараются не заметить, что его нет. Кто-то, возможно, напишет привычные слова: «учёный… автор книги и пособий… автор методики…» (Господи! Я так и не знаю, что это было: методика, технология, система?).
Мне же хочется рассказать о человеке Евгении Евгеньевиче Шулешко.
Так и стоит перед глазами его лицо, с хитрым прищуром глаз и губами, привыкшими к полуулыбке. Негромкий голос (всегда говорил тихо, будто что-то берёг в своей душе и боялся нечаянно расплескать). Он всегда мог успокоить, но не сюсюканьем и не поглаживанием по голове. Нет, умел встряхнуть и заставить здраво думать о том, что можно сделать, как выйти из положения.
Вот несколько страничек жизни Е.Е.Шулешко, вернее, несколько зарисовок нашего с ним общения.
Страница 1, 2001 г.
На семинаре «Эврики» нашему проекту присвоили статус «кандидата ФЭП», а двум другим проектам из Магадана - статус полноценных «федеральных экспериментальных площадок». Рассказываю всё Евгению Евгеньевичу и рыдаю. А он смеется.
Е.Е.: «Как хорошо, что статус кандидата дали! Это ты молодец! Будто орден получила! С «ровесничеством» - и кандидата! Молодец!»
Я.: «Евгений Евгеньевич! Вы что издеваетесь? У нас в городе меня сотрут в порошок, а уж насмешек-то будет!»
Е.Е.: «Ты для кого работаешь? Ты для управленцев ФЭП получаешь? Или хочешь, чтобы тебе не мешали работать с детьми! Чтобы дети жили по-другому? Ты уж выбери - чего хочешь-то?! Тебе что, руки связали? Насмешки! Да кто на них внимание обращает! Ты вот слушай, если содержание «Аквариума» перенести в пруд, то…».
И дальше длительный рассказ о новой идее. Остановить его невозможно, половину я не понимаю, но отчего-то делается спокойно на душе, а слёзы быстро высыхают.
Страница 2, декабрь 2002 г.
Я (заведующая детским садом) и мой заместитель Инна Бережная в командировке в Москве. Евгений Евгеньевич отвечает на вопросы Инны, рассказывает что-то новое ей и мне.
Я: «Е.Е.! У нас такой Совет педагогов недавно интересный прошёл: «Как найти подход к нестандартным детям». Все работали в командах, спорили, предлагали свои пути решения проблемы!»
Не сразу замечаю, что Евгений Евгеньевич хохочет. Мы с Инной недоуменно смотрим на него.
Е.Е.: «Нестандартные дети! Это «неликвид» что ли? Для кого это они нестандартные? Для взрослых? Кто определил, что они нестандартные? Кто клеймо-то выставил? Кем стандарт установлен? Нет, ты скажи: разве дети могут быть стандартны?»
Я: «Евгений Евгеньевич! Мы же название из журнала взяли! Это дети с проблемами: застенчивые, агрессивные, гиперактивные и т.д.»
Е.Е. (очень громко): «Это нормальныедети! В детских садах все дети нормальные; это взрослые, которые их окружают - с отклонениями! А у детей всё в порядке! Это мы всё требуем от них чего-то ненормального».
Страница 3. Москва, ноябрь 2003 г.
Перед отлётом в Магадантрадиционно заезжаю к Т.В.Тарунтаевой. Дверь открывает Шулешко. Заговорщицки зовёт меня на кухню. Там на столе лежат бумага и ручка.
Е.Е.: «Бери скорее бумагу и пиши! Я тут такое придумал!»
Я: «Е.Е! Мне же через 2 часа нужно быть на аэровокзале! Я же не успею проститься, и столько ещё хочется сказать!»
Не обращает внимания на мои слова и продолжает негромко рассказывать. Постепенно я увлеклась. Слушаю и переспрашиваю. Что-то не понимаю, но это неважно - запишу, а в Магадане вместе с девчатами разберёмся! Оказывается, дроби это так легко; почему же математика в школе всегда вызывала у меня состояние шока: вроде бы русскими буквами всё написано, а понять не могу! Эх, мне бы тогда Шулешко в учителя!
Заходит возмущённая Татьяна Владимировна: «Шулешко! Ты с ума сошел! Ольгуша же на самолет опоздает!»
Е.Е.: «Если она грамотно продумает свой путь до вокзала, то никуда она не опоздает!»
…Сейчас пересматриваю эти записи и думаю: как замечательно, что я тогда записала его рассказ! Ведь всё это можно читать и перечитывать, пока не станет понятным! А кто-то другой, быть может, прочитав их, поймет всё совершенно по-другому, чем я.
Страница 4, город Лыткарино, апрель 2005 г.
Мы с заведующей одного из московских детских садов И.В.Золкиной и двумя её педагогами приехали в детский сад, который Евгений Евгеньевич опекает. Это его детище, любимое и, так получилось, что последнее в жизни. На улице дождь. Пока мы, сидя в машине, размышляем, брать ли с собой зонтики, распахивается дверь детского сада и выскакивает Евгений Евгеньевич! Машет нам рукой и стоит под дождём. Капли дождя стекают по его лицу, а он их просто не замечает. Радуется, что мы приехали, какие тут зонтики! Мы с Ириной бежим, чтобы скорее завести Шулешко под крышу.
Cейчас я понимаю, что он думал, что мы не приедем: не зная дороги, мы опоздали минут на 30. А он ждал! Он нервничал, всё время выглядывал в окно! Он так много хотел показать нам!
Помимо нас в детском саду присутствует представитель управления, которая ставит нас в известность, что у неё свободного времени не больше часа.
Евгений Евгеньевич разнервничался и выдал фразу: «А мы здесь никого не держим! Мы не можем занятия с детьми подстроить под управление. Дети ведь не солдаты на плацу, которым отдают приказ, а они его бездумно выполняют!»
Страница 5, июнь 2005 г.
Я уезжаю в Смоленск на защиту диссертации. Евгений Евгеньевич и Татьяна Владимировна дают последние наставления. Казалось бы, мы предусмотрели любые вопросы и ответы на них, всё обсудили и обговорили. И вдруг: «А вот, если тебе зададут вопрос, кто такой «ровесник»? Что ты скажешь?»
Я.: «Ну это же понятно, я скажу… (объясняю).
Е.Е. (в сердцах!): «Ну и неправильно скажешь! Я тут тебе небольшую информацию подготовил».
Евгений Евгеньевич достает десяток исписанных страниц.
Е.Е.: «Ты прочти. Я использовал несколько словарей. Привёл кое-какие цитаты из художественной литературы. Здесь то, как я это понимаю. Может тебе подойдёт! Ты только набери на компьютере и отдай потом 1 экземпляр Татьяне Владимировне».
Конечно, подойдёт! Я поражена тем, что он проделал такую работу для меня. Я просто онемела! Эти листы сейчас передо мной. Его почерк, слова, фразы.
Страница 6. 15 июня 2005 г.
Я защитила диссертацию, счастливая, звоню Т.В. Тарунтаевой. Издалека слышу голос Евгения Евгеньевича: «Ты что сомневалась? А я был уверен в успехе! Пусть приезжает скорее, у меня тут идеи новые появились! Пусть не засиживается там. Хватит отдыхать!»
Как всегда спокоен! Но я-то знаю, я знаю, как он переживал за меня, как трогательно заботился, как умело успокаивал, когда совсем опускались руки!
Мы не всегда понимали его, не всегда следовали его советам, от чего-то отмахивались, считая это совершенно не нужным.
А ведь он, шагнув далеко вперёд и открыв дверь в образование следующего века, звал нас за собой! Звал, но мы так и не смогли до него дотянуться. А надо просто видеть счастливые лица ребятишек детского сада Лыткарино и других детских садов, работающих «по Шулешко», чтобы понять его правоту.
Великий философ (вот и я не удержалась от эпитетов), когда-то подарил мне свою статью «Пособие по преемственности» в рукописном варианте с дарственной надписью. Лишь через несколько лет, после того, как была прочитана множество раз, она стала более или менее понятна, но, как мне кажется, белых пятен в ней ещё очень много.
Заканчивается она такими словами: «Обычно посылка у нас такая, что существуют якобы ясные для себя, прозрачные содержания мысли, которые находят языковую форму и пользуются ей как средством выражения. А в действительности существует такая вот штука, что нужно начать строить конструкцию, написать, например, закон или слово, и лишь тогда начинается порождение того, чего ты сам до этого вовсе не знал. И никогда не будет такого состояния, когда предварительно всё будешь знать, а потом это выразишь.
Значит, какие-то вещи появляются и становятся только в зеркальном пространстве резонанса. В начале было Слово! И нет никакой точки, из которой мы могли бы посмотреть на предмет и язык отдельно, независимо друг от друга. Мы не можем этого сделать. И поэтому это смешанные явления, которые случаются не только во внешнем пространстве, но одновременно во времени смысла и понимания».
Сентябрь 2006 года
