Уроки 43-48. Талантливый и (или) исполнительный

  Сорок третий и сорок четвёртый уроки. Рыцари жили весело: пировали каждый день, служили прекрасным дамам, охотились, воевали. И старались ни о чём не думать. Книжек они не читали. И читать не умели. Вы, по сравнению с каким-нибудь бароном, просто кладезь мудрости. Это, конечно, плохо, что они не умели читать. Но они в этом не виноваты – книги были большой редкостью и очень ценились. Их даже приковывали к полкам цепями, чтобы читатели не уносили книги из библиотек с собой. Почему они так дорого стоили? Во-первых, бумаги ещё не было, и книги писали на тонко выделанной коже – пергаменте. Во-вторых, книги писали и переписывали от руки. Каждую букву. Каждое слово. Каждую картинку. Зато какие это были красивые книги! Попробуем сделать такую же.
  Сначала определимся с форматом книги. Возьмём лист. Пока это просто лист, но если его сложить пополам, то получится два книжных листа формата ин-фолио. Большие книги называют фолиантами. Слышали такое слово? Если лист разрезать и каждую половинку сложить, то получится книжка из четырёх листов формата ин-кварто. Продолжим резать и сгибать. И вот у меня в руках книжечка формата ин-октаво, в ней восемь листов, или 16 страниц. Но если страницы никак не скрепить, книжечка рассыплется. Беру шило и нитку. Сшиваю листы. Это больше похоже на тетрадь, а не на книгу. Чтобы получилась толстая книга, надо сделать несколько тетрадей. Хотя бы четыре.
  Шило даю детям, только если они меня очень попросят. Для собственного спокойствия сам прокалываю «тетради» шилом. Но к концу урока у всех готово по четыре тетради. У некоторых и больше. Складываем книжечки до следующего урока.
  На следующем уроке доделали «тетради», если кто не успел, и приступаем к изготовлению обложек. Почему обложка называется обложкой? От слова «обложить». Но если лист тонкий, им скорее обернуть можно, чем обложить. Из чего делали в старину обложки? Слышали такое выражение: «Прочитать книгу от доски до доски?» Из дерева были обложки. Сейчас обложки делают из картона. Гибкого или такого же жёсткого как деревянная доска. В такую обложку собирают и вклеивают «тетради». Обложки иногда обклеивают кожей или тканью. Красиво, но ярких картинок на них не напечатаешь. И тогда придумали делать суперобложку. Она тонкая, но может быть очень яркой.
  Сорок пятый урок. Посвящаем живописи на суперобложке. Полная свобода в выборе темы.
  Валя не боится писать красками. Всегда получает от этого удовольствие. Сегодня вслух оценивает своё произведение:
– Отчаянная у меня получилась картина! Но миленькая.
  Сорок шестой урок. Начинаем писать книгу с красной строки. Почему строка красная? Первую букву писали в старину красным цветом? Правильно. А площадь почему Красная? Красили её красной краской? Нет. «Красный» от слова «красивый». И буква красная потому, что красивая. Первую букву рисовали особенно красивой. И называли такую букву нежно-ласково – «буквицей». Буквица могла занимать в книге целую страницу. Она могла превращаться в растение, в животное или человека. А могла быть маленькой иллюстрацией к последующему тексту.
   Работа сложная, и мы сначала на отдельных листах сделаем эскизы буквиц.
  Сорок седьмой урок. Займёмся иллюминацией. Что это такое? Вот вы пришли в музей и читаете подпись под старинной книгой: «Иллюминированное евангелие». А иллюминаторов, как на корабле, не видно. Иллюминированное значит разукрашенное. Книжка с картинками. И даже на полях узоры.
  Максим Галеев пишет книгу о жизни в классе. Сделал иллюстрацию. На ней я с бородой, но без очков, что редко рисуют, грожу пальцем школяру, сидящему за партой. Текст: «Был жил такой юмарис Вечеслав Иваныч! И он всегда делает замечание Тёме и Прозорову ха-ха!» Максик Прозоров встрепенулся:
– Это неправда! Скажите ему, Вячеслав Иванович! Вы мне никогда не делали замечаний!
– Конечно, неправда, – говорю. – Про нас надо написать так: «Вячеслав Иванович и его любимый ученик Максим».
  Максик слушает недоверчиво:
– Что? Правда, что ли?
– Конечно! Ты очень хорошо работаешь на моих уроках. И рисовать умеешь, только боишься в это поверить.
  Хочется сказать ему ещё что-то хорошее. Но боюсь многословием обесценить свои слова.
  Славке тут же доложили. Наверное, он своим хвастовством кого-то достал. Пришёл ко мне разбираться:
– А что? Максим лучше меня рисует?
  Славка молодец. Свою порцию похвалы получает почти на каждом уроке. Но тут я решил немного его повоспитывать:
– Конечно, – говорю, – лучше. Ты рисуешь хорошо, но всегда одно и то же. Одного и того же человека. А Макс старается научиться у меня чему-то новому. Нарисовать так, как ещё не рисовал. Он точнее и охотнее выполняет мои задания.
  Нельзя меня сердить. Я сам себе начинаю противоречить. На самом деле я больше люблю талантливых учеников, а не исполнительных. Редко возникает такой резонанс, как с Максиком, и ученик с полной отдачей выполняет задание, как будто воплощает свой собственный, выношенный в душе, замысел. Обычно между талантливыми и исполнительными пролегает довольно широкая граница – все остальные, которых тоже люблю. Трудно объяснить эту разницу. Скорее она чувствуется, чем понимается. Глаза у них, что ли, не горят. И работы у них какие-то не свои, а мои. И теперь я уже не противоречу тому, что писал раньше про работу «с рук». Они просто слишком стараются не добавлять в работу ничего своего. Наверное, чтобы больше понравиться учителю. Талантливым же, кажется, задание мешает. Они и так знают, что и как делать. С ними приходится торговаться: сначала сделай то или так как я сказал, а потом уже то или так, как ты хочешь. И мыслей в голове у них как-то больше. И они их думают. И надо их как-то подключать к своим мыслям. Не всегда это получается. И, главное, нет уверенности, что это очень нужно.
  Сорок восьмой урок. Прогресс не остановить! Играем в Иоганна Гуттенберга. Он первым придумал, как книги не переписывать от руки, а печатать, сделав их более дешёвыми, а значит доступными для людей. Нам главное понять принцип. Вместо печатного станка будут сравнительно широкие ладони Вячеслава Ивановича. Печатную форму сделаем из толстой бумаги. На небольшой лист наклеим детали аппликации. Это может быть текст, но интереснее делать иллюстрации к книгам. Приклеивать кусочки бумаги надо очень тщательно по всей поверхности, чтобы края не отступали от бумажной основы. Одна из моих малышек называла аппликацию – отлипацией. Надо подождать, чтобы такого превращения не произошло, когда мы будем закрашивать лист тонким, ровным, без сгустков краски, слоем гуаши. После перекладываем набитую (печатную форму не красят, а набивают) доску (опять вспомним Гуттенберга) на чистый лист, а сверху накроем другим листом. Прогладим ладонью, не вдавливаем лист в «уступы» деталей – их контуры должны остаться белыми. Поднимаем. Переворачиваем. И все разом выдыхаем:
– Ух, ты!
С  амая простая композиция превращается в очень красивую картину. Получили отпечаток – эстамп по-французски. Если получать отпечатки с деревянных форм – это будет ксилография. С линолеума получается линогравюра, а с камня – литография. С металлом сложнее. Там всё зависит от того, как оставлять на нём углубления. Можно просто резать штихелем – специальным резцом. Получится гравюра на металле. Можно травить кислотой через кислотоупорный лак. Получится офорт. А «сухая игла» – это просто процарапанный рисунок. Мы сделали эстамп с аппликации.