Уроки 22-25. Из фараонов в сатрапы
Будь моя воля, весь год занимался бы с ними Древним Египтом. Столько удивительного в нём. Маша Семаун мне на каждом уроке что-то новое рассказывает. У неё есть большая книжка с картинками. Валя, а вслед за ней другие девочки, с почтением со мной раскланиваются. Приятно. Но уже многие вздыхают:
– Опять Египет.
Пора отправляться в Древнюю Грецию.
Двадцать второй урок. Вы много знаете про Древнюю Грецию? Как ничего не знаете? А кто такие сирены? Медуза Горгона? Циклоп? Прочие чудища? Неужели никогда не слышали? Слышали. И даже знаете, как они выглядели? Расскажите или нарисуйте. Только Гарри Поттера не надо так часто вспоминать. Василиска выдумала не Джоан Роулинг. Это очень древнее чудище.
И опять я хитрю. Убеждаю их, что мне нужна работа мысли. Не шедевр изобразительного искусства, а знак того, что эта работа проделана. Обещаю поставить хорошую отметку именно за это. Уметь рисовать на рисовании не обязательно! И всё равно никак не могу растормошить всех. Федя так просто меня пугает:
– Да не умею я рисовать! Это у меня мама хорошо рисует, а я не в неё. Я не умею.
На лице неподдельная мука. Так ему плохо и так не хочется. Но я-то уже знаю, что парень одарённый. И он это знает. Бывает счастлив, когда работа получается, и срывается в истерику, если что-то, как ему кажется, не получилось. К маме трепетное отношение. Когда лепили ушебти, он сделал фигурки мужчины и женщины и заставил их «заниматься любовью». Лавры Артёма ему не давали покоя. Стал приставать ко всем, требуя большего внимания. Я говорю:
– Очень правильные пропорции. Хорошо слепил. Сдай мне работу, я её на выставку помещу. Мама с бабушкой придут, посмотрят.
Я не ожидал, что мальчик, который только что с таким удовольствием куражился, всё больше распаляясь, так резко стушуется. Работа была немедленно уничтожена.
С Федей всё было непросто. Даже разозлился я по-настоящему в этом году именно из-за Феди. Он выражал Саше Покровской своё неодобрение её существованием. Неодобрительное отношение выражалось забрызгиванием Сашиной работы клеем. Мы делали аппликацию. Саша то ли отмахнулась от него (а в руке – кисточка с клеем), то ли нарочно брызнула и попала Феде на волосы. Что тут началось. Феде и так для истерики нужно совсем немного, а тут налицо явная несправедливость. Разразившись гневной тирадой, он заявил о своём намерении поклеить Саше всю голову. Я попытался его удержать. Стал убеждать, что Саша не нарочно обрызгала его клеем.
– А что же мне делать?!
– Для начала – умойся, – отвечаю. И, наверное, это прозвучало очень оскорбительно. Федю подбросило, и он с кисточкой в руках бросился вокруг стола – мазать Сашу. Я его поймал за шиворот, перегнувшись через наш общий стол, хорошенько встряхнул, отобрал кисточку.
– А что же мне делать?! Что делать?!
– Иди, умойся. – Повторяю я как идиот. Разозлился до потери сознательности.
Ужасно неприятная история. Федя мне этого не простил. Эксцессов больше не было. Мы не раз болтали. О компьютерных играх, как правило. Но однажды, через полгода, когда Федя ушёл с урока расстроенный очередной творческой неудачей, прибегают на перемене две хулиганки:
– Вячеслав Иванович! Вячеслав Иванович! Там про Вас Федя говорит такое... Такое говорит…
Молчу. Вроде не слышу. Они ещё громче:
– Вячеслав Иванович! Федя такое про Вас говорит!
Чувствую, им очень хочется наябедничать, чтобы Федю настиг мой «праведный гнев».
– Ну и пусть говорит, – отвечаю. – Я от этих слов хуже не стану. Останусь такой как есть. А Федя, если его слова уж очень грязные, сам себя ими испачкает.
Девчонки на секунду замерли, переглянулись и убежали, ничего не говоря. Думаю, побежали к Феде, чтобы уесть его моей мыслью. Если уж я не пошёл его наказывать.
Двадцать третий урок. Древние греки гуашью не писали. И масляными красками не писали. Кстати, а чем они отличаются? Цветом? Пигмент – цветной порошок, лежащий в основе красок, одинаковый. Разным является связующее вещество, которое соединяет частицы цветной пыли и прилепляет их к живописной поверхности. В масляных красках это масло, а в гуаши и акварели – клей. Греки добавляли в свои краски воск. Такая техника называлась энкаустикой. Она позволяла создавать удивительные шедевры. В Пушкинском музее есть коллекция фаюмских портретов, написанных в этой технике. Писали такие картины не кисточками, а раскалёнными на огне металлическими лопаточками – они растапливали воск и горячим наносили его на доску. У нас тоже есть восковые краски. Но мы не будем их растапливать и рисовать горячим воском. Будем использовать их как мелки. Надо нарисовать восковыми мелками любого героя древнегреческого мифа.
Двадцать четвёртый урок. Лепка. Лепим македонскую фалангу. Основа – две «колбаски» одинаковой длины и «колобок». Одну «колбаску», согнув, превращаем в ноги, другую в руки. Колобок – голова. Вспоминаем про египетский канон. Чем он отличается от греческого представления о пропорциональной фигуре? У греческих скульптур – головы больше. Чтобы ума больше помещалось. Одеваем фигурку в доспехи. Лепить, соблюдая верные пропорции, очень трудно. Поэтому вместе с человеческой армией растёт и банда орков. Сам собой разгорается бой, и к следующему уроку от армий остаётся только гора цветного пластилина.
Двадцать пятый урок. Аппликация. Греки очень не любили тиранов, сатрапов и деспотов, но при этом страшно любили порядок. И эта тяга нашла своё выражение в архитектуре и искусстве. Фигурально выражаясь, у них почти всё вращалось вокруг оси симметрии. Есть произведения греческого искусства, которые вращались вокруг своей оси буквально. Это произведения гончарного искусства. Керамика – от греческого слова «глина». Прежде чем лепить вазы делаем эскизы из сложенной пополам бумаги. Вырезаем силуэты амфор и «кратер» и украшаем орнаментом.
