В политике и в сознании людей относительно школы по-прежнему преобладают две веры: вера в волевую централизацию и унификацию - и вера в то, что «рынок сам всё расставит по места». Именно на этих двух верах основываются различные технологические ходы, которые в разных пропорциях составляют гремучую смесь большинства общенациональных образовательных реформ последних лет.
Сторонники той и другой веры неустанно нападают друг на друга, пытаясь справедливым разоблачением соперников подчеркнуть собственную правоту.
Однако, если взглянуть на реалии школьного дела, то хорошо видно, что истина лежит не там и не там, и не между ними - а где-то в совсем другой плоскости.
Но чтобы выбраться из безысходной и разрушительной дихотомии «рынок-государство», школе нужны союзники. Союзники, которые достаточно сильны, чтобы в случае необходимости защищать школу: и перед лицом рынка, и перед лицом властей.
Неплохо бы нам самим, педагогам и школьным управленцам, разобраться: кому и зачем может быть небезразлично наше образование? И что они о нём думают?
Диалог священных коров
В представлении большинства людей, в силу их прошлого жизненного опыта, школа всё еще остается «священной коровой», о которой можно лишь заботиться. А своей деятельности, активной социальной позиции у священной коровы, по-видимому, не бывает.
И точно такой же «священный коровой» представляется заботливое государство: «Государство – наш папа, а отцы должны заботиться о своих детях»
Увы, «священные коровы» могут друг перед другом красоваться, вполне могут друг на друга грозно мычать, но вряд ли способны договариваться или сотрудничать.
Мы помним, как самостоятельность школ возникала скорее вопреки, чем благодаря финансовой нестабильности. А теперь за более чем скромные финансовые улучшения государство то и дело рвётся забрать все те возможности, за счёт которых школы умудрялись-таки выживать все эти годы, благодаря чему способны нести ответственность перед детьми и родителями - и с чем связаны их надежды на нормальное будущее.
У государства нет механизмов оперативного реагирования на новые школьные реалии: новое содержание образования, новую образовательную инфраструктуру, усовершенствованные механизмы финансирования. Государственная забота о школе потенциально содержит в себе риск средоточия на прошлом, том состоянии образования, которое уже закончилось, осталось в иной исторической действительности.
Образовательная инфантильность – так можно охарактеризовать фактическую направленность реформ, пытающихся восстановить всестороннюю ответственность государства за школу. Школа рискует стать беспомощным младенцем социальной жизни, лишённым собственной взвешенной позиции, способности активно что-либо - даже саму себя - преобразовывать.
Катастрофичность рынка
Но не пойти ли тогда иным путем – полностью поставить школу на рыночные рельсы? Рынок ведь по своей сути определяет все происходящее посредством соотношения спроса и предложения.
Некоторые экономисты и юристы занимают именно эту позицию. Точнее, большинство из них склонно предложить школам жёсткий выбор одно из двух альтернатив.
Это ярко видно по отношению правительства к переходу на казначейское исполнение школьных бюджетов. Раз образовательные институции находятся в статусе «учреждений», то и финансироваться они должны в жёсткой зависимости от волеизъявления учредителя. Хотите иначе – становитесь некоммерческими организациями, зарабатывайте всё сами.
Иной пример – финансовый норматив. Как же это получается, рассуждают экономисты, норматив подушевого финансирование столь отличается в разных территориях! Ученик может стоить 2500, а может - 40000 рублей в год. В силу такого большого разброса, мы ущемляем права одних детей и даём слишком большие возможности другим. Рынок того не потерпит.
Но почему-то «сорокатысячные» ученики получают образование отнюдь не более качественное, чем все остальные.
Подход тотальных рыночников слишком далек от образовательной действительности. Он не учитывает необходимые коэффициенты, поправку рыночных схем на реалии социальной сферы.
Возможно, внедрение рыночных схем станет менее абсурдным тогда, когда начнёт действовать ясная система маркетинга образовательного «товара». А вот она-то – совсем не простая штука. Слишком много факторов, присущих образованию, не позволяют мыслить образовательную услугу в логике непосредственной встречи производителя и потребителя.
Отсроченные эффекты и результаты, необходимость активного вовлечения «потребителя» в создание «товара», потребность в опытно-экспериментальной проверке образовательных эффектов – всё это начинает быть понятным, сравнимым, признаваемым лишь на фоне широкого общественного участия в образовательной действительности.
Иначе в рыночной гонке чаще всего будет побеждать иллюзионизм, умение пускать пыль в глаза. А когда иллюзионистов раскусят - лучшие школы уже потерпят финансовый крах и восстановить их педагогические коллективы станет невозможно.
(Надо сказать, подобные закономерности зачастую хорошо прослеживаются на частных школах. Известно полушутливое-полусерьёзное правило: «Чем частная школа дороже, тем она хуже». Это не так удивительно, если задуматься, что ведут за собой высокие цены. А они чаще всего означают высокую текучесть детей, отсутствие устойчивых учебных отношений, беспрекословную зависимость учителей от администрации, большое значение «показушности», формализацию в принятии решений и в укладе жизни).
Недоверие к так организованному рынку у людей всегда будет огромное.
Общественные образовательные потребности
Но каков иной ресурс, на который могла бы опереться школа?
И рыночные, и государственно-центрированные подходы к образованию не учитывают одного важного факта – школа существует на деньги налогоплательщиков. В отличие от налоговой инспекции, больницы или любого другого учреждения социальной сферы, в школу они приходят сами. И школа – основное место, где строятся будущие отношения граждан и государства, граждан и местного сообщества.
Если это учитывать, то кроме государства и рынка, появляется новые и полноправные заинтересованные лица – родители и представители местного сообщества.
Но как возможно их конструктивное участие? Могут ли они действительно воспринимать сферу образования не как хронически недофинансируемую сферу занятости для интеллигентных и беспомощных взрослых и как гетто для молодого поколения - а как область осмысленных инвестиций? Есть ли у местного сообщества серьезный интерес к происходящему в образовании?
Попечители против образования
На одном из семинаров мы попробовали спровоцировать попечителей и попросили их высказать свои недовольства по поводу образования в их школах. Получился следующий список:
– Каждый преподаватель в школе считает свой предмет самым главным. Поэтому многие учителя завышают требования, а выполнить их все просто невозможно.
– Многое из того, что изучают дети, в будущем им совсем не пригодится. Некоторые предметы не нужны.
– Учителя очень мало индивидуально работают с детьми. Дети все разные, а учительские подходы – одни и те же.
– Иногда в школе проводят эксперименты, а у родителей даже разрешения не спрашивают.
– В школе очень несовершенна система отметок, она не показывает реальные достижения учеников.
– У детей очень мало спрашивают про их личный интерес, нет возможности выбирать…
Любопытно, но в этом списке не было ни слова о слабой материально-технической базе школы, недостаточности средств. Быть может, это-то как раз второстепенно для попечителей, а куда важнее именно содержание образования. Или просто упоминать про это кажется неудобным и тривиальным?
То ли это слишком личностно, то ли сакрально, то ли мы просто не привыкли всё брать в свои руки и отвечать за образование собственных детей. Нет такой традиции, как нет практики обсуждения с врачами эффективности тех или иных лекарств, как нет традиции собираться в клубы по культурным предпочтениям, а не для развлечений и т.д. Это сейчас лишь появляется, граждане только начинают кооперироваться на основе культурных интересов. И школа может сыграть в этом процессе не последнюю роль.
Попечители за образование
Вот и наши попечители на семинаре, высказываясь о позитивном в образовании, проявили себя как настоящие знатоки образовательных перемен. Причём исходя из разных культурных предпочтений.
Кто-то был убежденным рационалистом и говорил о полезности выделения инварианта, базового уровня образовательных программ, который должны освоить все ученики вне зависимости от их интересов.
Кто-то, вспоминая достижения своей школы, убеждал нас в значимости педагогики самоопределения.
Некоторые с восторгом говорили об индивидуальных образовательных программах.
Кое-кто проявлялся как сторонник методизма и рассказывал о возможностях интегрированных образовательных программ, объединяющих разные учебные предметы.
Были даже и те, кто, ощутив вкус оргдеятельностного проектирования, призывал к выработке всей школой общих целей.
Конечно, здесь сказались и их личный опыт, и их общение с директорами и завучами школ. В любом случае попечители готовы воспринимать школу как полноправные её хозяева, и ожидают от государства создания для этого необходимых условий. Вот только готово ли к этому государство?
Пока же конструктивные тенденции развиваются по линиям общество-школа или школа-государство. А вот взаимодействие общества и государства проявляется очень слабо. Хотя во многом именно от самостоятельного диалога общества с государством будет зависеть реальная востребованность современного отечественного образования.
***
Если присмотреться, то оказывается, что школа может быть нужна многим.
Только им нынешнее образование нужно лишь тогда, когда оно и само строится как самостоятельное, и предоставляет возможность всем, кто с ним связан, иметь собственные мнения и совершать ответственные поступки.
