Большинство учителей больше всего волнуются о дисциплине на уроке. Но дисциплину нужно понимать как порядок на уроке. Чаще всего учителя думают о порядке для себя, не задумываясь о том, что несет он детям. Одна из учительниц так и говорила: моя основная забота – чтобы дети были послушными. Но задумываемся ли мы о том, кому и чему послушны должны быть дети. И всегда ли послушание – достоинство человека?!
Десятилетие жизни
Жесткая дисциплина дается порой за счет устрашения. Когда человек боится забыть, опоздать, не выучить, получить не ту отметку, которую от него ждут. Школа превращается в учреждение, калечащее психику и здоровье детей.
В школе проходит десятилетие жизни человека. Слышите – ЖИЗНИ! Стало быть, все эти 10 лет нужно заботиться об устроении такого уклада, чтобы человек проживал школу, а не отсиживал положенное время. Строить жизнь в классе! – вот что надо делать в первую очередь.
Какие мысли приходят в голову, когда видишь пустые глаза подростка, выкинутого в вечернюю школу или ПТУ? Мысли о том, что никакие они не пустые, а просто "спящие". Эти "спящие" мальчики и девочки привыкли быть неуспешными и старались быть незаметными (это в лучшем случае, если только учителя не начинали их доставать своими придирками и не доводили их до истерик и злобных выходок!)
И вот эти выброшенные из школы собраны вместе! Если бы я была начальником, то всех молодых учителей приказала бы отправлять именно в вечерние школы и ПТУ, где бы каждый проверил, способен ли он выдержать работу в этой системе. Если выживет учитель, то и в общеобразовательную школу его можно принять. А если нет, то, как говорится, не судьба быть учителем.
Вдохнуть оживление
После первых двух лет, проведенных в начальной школе, я окунулась в мир подростка, отвергнутого и отторгнутого школой. Я пошла работать в кондитерское ПТУ, где завучем работал чудный человек Константин Михайлович Хелем. Он учил учителей мирной жизни с детьми. Константин Михайлович сам был фантазером, умным историком и уважающим детей и учителей человеком. Единственное, кого он не терпел, так это надзирателя среди учителей и бездельника в учительской и в ученической среде.
Меня К.М. знал с первых лет моей учительской деятельности. Он пригласил меня в ПТУшку. Я же понимала, куда я иду. Моей задачей было узнать: "Можно ли разбудить подростка, практически убитого школой и выброшенного из нее?"
В то время я уже овладевала "театральной педагогикой" А.П. Ершовой и В.М. Букатова. Мне казалось, что эта малоизведанная система работы живительно скажется на ребятах.
Ведь, с одной стороны, ученикам ПТУ надо вернуть их непрожитую учебную деятельность, изловчиться и показать, что это их дело и оно им по силам. Кроме того, в занудные уроки физики вдохнуть оживление. Дать понять, что эти знания им доступны и даже полезны в их будущей работе, а сейчас в учебе.
Но ведь это уже старшие юноши и девушки, мимо которых промчался подростковый, деятельный возраст. Хотя нет! Деятельность у них была. Ее у подростка не отнимешь. Просто она не была связана с учебой в школе. У них учеба была дворовая. А в отношении себя каждый из них знал, что к физике и математике он не способен, ничего в ней не понимает и время этих уроков для него потерянное.
Время базара
Прежде чем увлечь людей, надо бы, чтобы они тебя признали за нужного человека. Любого учителя дети встречают проверкой на вшивость. Все-таки учителя их донимали целых восемь лет. Ну вот, теперь каждый из нас и получал за всех донимателей.
Мне не впервой проходить "школу собственного выживания". Тут о дисциплине, то есть о некотором порядке на уроке, даже я вспоминаю.
Главная особенность учащихся кулинарных техникумов и ПТУшек – развязная разговорчивость. В любой момент урока кто-то кем-то недовольный громко и бесцеремонно начинает выяснять отношения. Думать, как унять разговорчивых собеседников приходится быстро. И обязательно бесконфликтно. Тебя провоцируют на раздражение. А тебе надо быть спокойным, ровным и ни в коем случае не орать. Они ведь к этому привычны.
На очередной урок я приношу с собой огромные ручные часы. Мне сказали, что в ПТУ даже по болезни пропущенный урок должен быть проведен, то есть положенные часы должны быть вычитаны.
Так вот, как только начинается базар, я замолкаю и, глядя на часы, молча хронометрирую – пишу на доске время: 1 мин., 2 мин., 3 мин. Базарить можно только 5 минут. Если время базара дольше, то я, как честный человек, считаю урок непроведенным(!) и не фиксирую его в журнале.
Итак, время идет, а я сажусь и занимаюсь своими делами, не обращая (якобы) внимания на происходящее в кабинете, раз уж мне (и им) придется повторять все занятие целиком в какое-то другое время…
Всё! Одного такого демарша достаточно для того, чтобы ученики усвоили этот урок! В дальнейшем, как только я смотрю на часы, тут же все начинают одергивать друг друга: "Тихо! Она время пишет!"
Импровизация
Но есть еще моменты, которые меня, как человека, не устраивают. Девушка на уроке наводит макияж. Мы с ней уже беседовали о том, где и когда это делать пристойно. Но сегодня она в который раз повторяет то же самое.
Я не возмущаюсь. Объясняя задание, я размышляю, как же мне поступить…
Обычно я хожу по кабинету. И вот в очередной раз, проходя мимо, я беру и вытираю промокашкой ее жирные от яркой помады губы. Она начинает отчаянно верещать. А я, глядя на часы, пишу время на доске.
Девица вылетает из класса, проорав мне: "Дура!" – "Не без этого", – с готовностью соглашаюсь я и продолжаю урок.
Броуновское движение
А что же на уроке? Тема "Молекулярное движение". И часть учащихся превращаются в молекулы, довершая беспорядочное движение по кабинету. А другая часть – кристаллическая решетка (сидящие за партами улавливают и притягивают к себе замедлившую движение молекулу).
Вы думаете: что за сумасшедший дом, ведь теперь играющих ни за что не остановить? Да нет! Звучит "стоп!" – и вся картинка, как по волшебству, замерла. После этого садимся и начинаем разбираться в физическом смысле возникшей картинки.
"Детский сад, да и только! – подумает иной учитель. – И зачем это заводить такую дребедень!" Может, и дребедень, да вот только именно такой способ оживления модели запоминается навсегда. Даже ПТУшниками. Теперь и слова-термины учебной темы с легкостью воспроизводятся теми, кто вроде бы никогда ничего не мог запомнить.
Ну а начинались наши уроки всегда с взаимоопроса в парах домашнего задания. Но не за тем, чтобы проверить, а для того, чтобы вспомнить!
Не для проформы
И еще о возврате к непрожитому прошлому. На первых же уроках я показываю, что каждое физическое явление можно объяснить на четырех языках: а) графическом; б) формульном или алгебраическом; в) модельном; г) экспериментальном (опытном).
И предлагаю ребятам собраться в четверки (это просто: каждая нечетная пара поворачивается лицом к четной). И вот класс объединился в четверки, и каждая группа договаривается, какой из четырех возможных языков она будет учить. (Так и слышу возможные учительские реплики: "Зачем это нам надо?!" Дорогие оппоненты, давайте будем думать, зачем не НАМ, а ИМ это надо!)
Так вот, верите или нет, но ученики отлавливали меня и на переменках, и после уроков, чтобы непременно рассказать (сдать) тему на выбранном "в четверках" языке. И так радостно, когда видишь лица, ожившие в неформальном (не для проформы) учении.
