9.6. Как открывается текст, или Чудесная «змейка».
Из рабочего дневника аспирантки Натальи Жеребиловой
«Открыли текст на странице сто семнадцать», - начинается монолог моей школьной учительницы литературы, которая, пытаясь изобразить вдохновение и неудачно скрывая скуку от заученного урока, будет сейчас рассказывать о трудных годах писателя, в которые создавалась «эта удивительная книга». Слушать её скучно, многие утыкаются в учебник с отрывком (как-никак, художественная литература!), но тут же «получают по мозгам»: «Долгов, ты чем там занимаешься?!» А Вовка, может быть, как раз в этот момент открывал для себя текст....
Для меня, нынешнего педагога, целесообразность указаний учителя относительно открытия учебника в данном воспоминании остается загадкой. Впрочем, как и то, что никакие ухищрения плохих учителей-словесников (лишь в 11-м классе к нам пришла хорошая) не отворотили меня от классики: доскональным знанием текстов Достоевского, Льва Толстого и Тургенева я могла и умела «задавить» методическое мнение учителя, трактовала фразы писателей в пользу своей, личной (правда, всегда, к огорчению учителей, противоположной методической) точки зрения.
И лишь последняя, хорошая учительница, часто меня переубеждала, потому что хорошо знала тексты и имела свою личную, а не предписанную районо, точку зрения.
В драмогерменевтике, предложенной В.М.Букатовым, открытие текста становится настоящей учебной проблемой. И не в плане механического открытия книги на такой-то странице. Не искать авторское подтверждение мысли, изложенной в приложении к учебнику, называемому «пособие для учителя», а спотыкаться на удивительностях, интересностях и порой даже несуразицах - вот что предстоит ученику, если работающий в его классе учитель знаком с социоигровыми технологиями. Литература - самый благодатный для этого предмет. Но разве на других школьных уроках не лежат на партах учебники? Разве учебники эти не содержат текстов, в которых можно запутаться, не запомнить главного, упустить деталь?
Для меня драмогерменевтический смысл текстов учебников, например, предметов естественного цикла стал крупным и небезрадостным открытием. Как-то сочиняли А. П. Ершова и В. М. Букатов варианты упражнений из «Хрестоматии игровых приёмов обучения» применительно к физике. В. М. выбрал из параграфа не самое длинное и не самое короткое предложение, записал на листке бумаги «змейкой» - слова заняли почти все пространство в форме причудливой спирали. Потом ровно через 25 секунд он этот листок у меня отобрал и предложил скопировать это предложение с фотографической точностью за одну минуту. По памяти!
Я подумала, подумала. Поняла, что справлюсь, и написала вот так:
Минута прошла, получаю исходный листок, а там:
Как вы понимаете, программу физики 11 класса я лет восемь как не помню, соответственно сокровенный смысл написанного сокрылся от меня в дебрях обрывочных воспоминаний. А кто его знает, как там реагируют приборы на прикосновение к пластинкам!
И вдруг гляжу в листочек исходный и удивляюсь: «Да-а-а-а? Из ра-а-азных металлов??? Да ещё и не в одно-о-о место???» Поверьте, внимание на таких деталях заостряется само собой. Безо всяких там учительских «подчеркните красной чертой» и «запомните на всю жизнь».
И тут представила я с таким сладостным ощущением, как группка из шести человек во время воспроизведения «змейки» по памяти спорит, толкается, убеждает друг друга - было в предложении это слово или нет, а если было, то где оно стояло... Механический вначале процесс припоминания приводит затем к удивительным открытиям смысла.
Причём довольно четко начинаешь (как учитель) понимать, что в естественных и точных науках смысл не менее важен, чем в гуманитарных: определения запомнить каждый может (минут на 15, в лучшем случае - на день), а вот держать в голове принцип действия физико-математических и химических законов не очень после обычной зубрежки получается.
Выходит, что через удивление и «спотыкание» на удивительностях, неожиданностях и несуразицах открывается не только художественный текст.
