УЧИТЕЛЬСКАЯ трудовая жизнь всегда начинается в сентябре, поэтому и юбилеи учительские все, как правило, в начале учебного года. Сегодня, на праздниках в честь Дня учителя, будут преподносить цветы и подарки тем, кто провел в классе, у доски по 10, 15, 25 лет. В учительском деле особый счет. Инженер с 10-летним стажем – опытный инженер; учитель и через десять лет работы – молодой учитель. Ни одна профессия не требует столь долгой жизненной подготовки, и Макаренко говорил, что, проработав первые 15 лет, он был юмористически безграмотен... Учитель – это терпение не только по отношению к ученикам, их незнанию, это терпение и по отношению к самому себе – терпеливое, многолетнее накопление опыта. Недаром так много говорят об однообразии в работе учителя. Однообразие? Вот прошел первый месяц занятий в школе. Уже первоклассники научились писать первые буквы, пятиклассники разобрались в пестиках, тычинках и лепестках, шестиклассники сделали потрясшее их открытие, что воск – это вещество, а восковая свечка – физическое тело, девятиклассники приняли к сведению закон Гей-Люссака и поспорили насчет Кулигина из драмы «Гроза» – луч света Кулигин или не луч?

Все так, как было в прошлом сентябре, и все не так.

Есть много признаков изменчивости века, перемены повсюду и во всем, но, быть может, ничто так не поражает, как учебники нынешних школьников. Откройте геометрию для шестого класса – оторопь берет... Начинает казаться, что все в мире перевернулось, самые незыблемые понятия покачнулись. Мы учили когда-то: есть прямая, на ней лежат точки. Теперь детей учат: не точка лежит на прямой, а сама прямая есть множество точек... Мы оперировали знаками «плюс», «минус», «больше», «меньше»... У нынешних ребят под рукой будут знаки, которые здесь и напечатать невозможно: их просто нет в наборных кассах типографии – например, знаки отношений принадлежности... А конгруэнтные фигуры? Вряд ли хоть один из ста образованных читателей сможет сказать, какие же фигуры так изящно называются... В редакцию уже звонил какой-то сердитый человек насчет этого нового учебника, читал геометрические определения по телефону, возмущался их непостижимостью.

Действительно трудно. Но что поделать? Хорошо это или плохо – это необходимо.

Мы должны выпускать продукцию на уровне мировых стандартов, и мы должны учить детей на уровне нынешних мировых стандартов школьного знания, никуда от этого не денешься. Требовательный наш век врывается уже и в шестой класс, и в первый...

Взорвано однообразие учительских дней.

Все труднее становятся школьные программы, и все большее число ребят приходится вести через эти трудности. И более простому не всех могли научить, а теперь надо сложному – всех. Держись, учитель. Затаив дыхание, на цыпочках обходя, боясь помешать поспешным замечанием, должны мы сегодня следить за чудодейством каждого учителя: как он управится? Что станет делать? Сумеет ли наутро после 25-летнего юбилея переменить приемы и привычки? Поймет ли, что требование не просто «давать знания», а развивать умы и чувства детей – это не только модное требование, не благое пожелание («хорошо бы, мол, еще и развивать»), а, как говорится, суровая необходимость, потому что если не развивать с первого же класса, то как ему, нынешнему ученику, в шестом осилить конгруэнтность фигур? Не осилит. И будет годами сидеть в школе, безучастно тыча пером в парту по пять часов в день – я видал таких ребят, и многие учителя видят их перед собой ежедневно... Потычет пером в парту до 17 лет, получит аттестат и выйдет в жизнь... калекой – не калекой, но и не работником. Школа ведь жестока: одних она мыслить обучает, других – отучает. Это еще Выготский с цифрами в руках доказал. С одной стороны, современная дидактика, алгоритмы, проблемное обучение со всеми его тонкостями, а с другой – «самостоятельная» работа по географии у девятиклассников: списать с доски вопросы, потом списать ответы из соответствующей таблицы в учебнике... И всем – по хорошей отметке в журнал.

– Городская контрольная? – спросил я перед уроком одну учительницу математики. – Волнуетесь? Боитесь, что не напишут?

– Напишут! А я зачем в классе? – удивилась учительница.

Нравственные и профессиональные трудности обступают учителя со всех сторон – что противопоставит им учитель?

 

ТВОРЧЕСТВО. Сегодня, как никогда, школа нуждается в новых идеях, и сегодня, как никогда, этих новых и необходимых идей стало появляться все больше и больше. Пусть не все они обладают «мировой новизной», как говорят в патентном деле, пусть новизна их – в масштабе школы или просто личное достижение учителя, вроде личного рекорда спортсмена. Озарение, посетившее учителя, когда он проходил с учениками такую-то тему и вдруг открыл, как лучше преподнести ее, – почти так же важно, как и открытие мирового значения, потому что творчество есть творчество, у него – на всех уровнях – одна природа.

Иные представители педагогической науки имеют склонность считать наукой лишь то (и все то), что создается под крышами научных институтов. Этому критерию не откажешь в четкости и удобстве, но достаточен ли он? Испокон веков все новое в методах обучения рождалось именно в классе, благодаря личной изобретательности тысяч учителей, и вот это непрестанное творчество в самой массовой из лабораторий в мире – в школьном классе – и рождает новую, прорастающую школу. Ее можно уже представить себе сегодня – для этого не надо быть ни фантазером, ни футурологом.

В этой школе, конечно же, многое организовано по Сухомлинскому: так же администрация внимательна к учителям и их свободному времени, так же работают с родителями (т. е. не жалуются им на их детей, а объясняют, как детей воспитывать), так же прививают детям страсть к учению, так же учат ребят азбуке моральной культуры, так же воспитывают трудолюбие и любовь к Родине, любовь ко всему живому и красивому.

В этой прорастающей школе общественную работу будут вести по методике коллективных творческих дел, разработанной замечательным ленинградским педагогом, доцентом ЛГПИ Игорем Петровичем Ивановым. Методика описана (хотя и очень неполно) в двух скромных книжечках, изданных в Ленинграде, и сегодня еще не всем известна, но нетрудно предсказать, что, когда эти работы будут по-настоящему замечены и переизданы массовым тиражом, когда составители учебников педагогики обратят, наконец, внимание на это сегодняшнее прочтение Макаренко, у Иванова найдется великое множество последователей. Впрочем, их и сегодня уже немало, достаточно вспомнить о знаменитой «Фрунзенской коммуне» или о вожатых «Орленка», или о ребячьих комиссарах Архангельска, Горловки, Петрозаводска...

Весьма вероятно, что в этой школе математике и физике будут обучать по методу донецкого учителя В. Ф. Шаталова или хотя бы применять некоторые из его многочисленных находок. Ученики Шаталова хорошо знают математику и физику, и эти трудные науки всем им в радость. Школа, которая работала бы по методу Шаталова, не знала бы двоек по математике, да и троек было бы по две-три на класс...

Можно предположить, что словесники в этой школе будут воспитываться на идеях, заложенных в книге винницкого педагога Б. А. Буяльского «Курс на мастерство», а историки – на книжке луганского учителя Ф. Б. Горелика. Процитирую только одну строчку из книги В.Буяльского: «Главнейшей особенностью педагога следует признать великодушие...» и добавлю, что книжку его читаешь, не отрываясь. Процитирую и отзыв одного из учеников Ф.Горелика: «Знание законов истории делает ее увлекательной, как математика... Теперь история стала для меня не простым перечнем фактов, а точной наукой».

В этой сегодня-завтрашней школе, наверно, будут знать о работе мелитопольского инженера Е.С.Львова и его сына учителя В.Е.Львова, которые организовали лабораторию НОТ для учащихся и выпустили десятки прекрасных плакатиков-памяток на такие, например, темы: «Как раскрывается талант», «Способности есть у всех», «Для чего рожден человек», «Значение цели в жизни», «Секреты гениев», «Что создает и что разрушает авторитет человека»... Эти материалы будут, наверно, сто раз пересмотрены, улучшены, но дело началось: нащупывается возможность на современном уровне серьезно рассказывать ребятам о законах самосовершенствования, прививать им культуру духовной жизни личности.

Поиск идет всюду... Недавно мы читали в «Правде» об интереснейшей работе учителей школы № 7 в Нальчике, и не забыть рассказ о вологодской школе № 2, о которой писала в «Известиях» И.Овчинникова, – о школе, где «непуганые дети» и где исповедуют правило: «Сильные средства нужны только слабому педагогу». Возможно, когда-нибудь о таких школах станут писать, как о премьерах в театре: все газеты подряд, соревнуясь между собой в точности анализа. Что может быть на свете прекраснее прекрасной школы? Как все прекрасное, она трудно создается и легко разрушается.

Но если трудно создать такую школу, в которой было бы собрано все лучшее, все открытое десятилетиями творческого труда педагогов, то, может быть, создать на первых порах хотя бы книгу о такой школе – книгу о высших достижениях в педагогике? И пусть она переиздается время от времени, обрастая новыми и новыми главами и дополнениями, и будет своего рода эталоном для каждого педагогического коллектива, и призывом к творчеству, и наградой для открывателей нового (поместить в такой «открытой книге» статью о своем опыте было бы сверхпочетно для любого педагога – и ученого, и практика). Это не был бы учебник педагогики, и не книга типа «Новое в педагогике», где помещаются просто очередные новые статьи. Не всесоюзный стандарт – он не нужен, но всесоюзный уровень должна показывать эта книга так, что можно было бы особо поощрять любого учителя, поднявшегося до этого уровня. Живая книга педагогического творчества...

 

ЧЕМ ЛУЧШЕ учитель, тем порой труднее ему работать. Понятно: когда с равнодушием сталкивается равнодушие, все спокойно. Когда с равнодушием сталкивается энтузиазм, результатом подчас бывает драма. Преподавательница математики с 20-летним стажем, человек умный и обаятельный, переходит в школу-новостройку, получает учеников из многих школ большого города и обнаруживает, что в двух восьмых классах лишь один ученик учится на четверку, а остальные вообще не хотят учиться. Все, что с трудом удается в них вложить, они забывают через неделю – нет базы знаний. О таких случаях, скажут, в праздник лучше не вспоминать. Но почему же? Первого сентября учителю дарят много цветов, но отнюдь не цветами усыпан путь учителя сквозь учебный год. Это понимают все. Сердце учителя – в шрамах, но оно не грубеет, не должно грубеть... Я наблюдал недавно, как работает молодая учительница математики (всего 10 или 15 лет стажа). Ее можно было заметить в школьном коридоре: у нее сияли глаза. И вот уроки. По три, по пять раз объясняет она не такое уж сложное алгебраическое правило, порой вскипает в сердцах, срывается чуть ли не на крик – но вспышка кончается шутливым словом, и по-прежнему сияют глаза учительницы, надежда не оставляет ее. И надежда побеждает.

Где взяла она такой запас надежды? Запас сияния в глазах?

Вижу снисходительную усмешку: в наши дни много ли стоит «сияние»?