Глава 8. В РОССИИ ТРУДНО НАЙТИ УЧИТЕЛЬНИЦУ…

Сколько их было, «тех самых» школ?

Того, что ищу, никогда много не было. Сужу по историческим архивам – способность изначально видеть в ребёнке мыслящего человека считалась и сто лет назад «переворотом» в педагогике. И всегда что-либо особенное, замечательное в ней «обратно тому, что есть в казённой школе», как выразился князь Вячеслав Николаевич Тенишев, создатель знаменитого Тенишевского училища.
Училище его базировалась на двух принципах: «В отношении развития характера – отсутствие всякого принуждения, а для развития разума – наглядное обучение». Естествознание преподавалось с первого по последний класс, преимущественно лабораторным путём. Было много экскурсий, и в течение года, и зимой, и летом, ежедневные игры на свежем воздухе. Обучение делилось не на годы, а на семестры, поэтому слабые, остающиеся на повторный курс ученики не теряли год, а только полгода, и всегда можно было поступить на любой семестр. Родители имели право посетить любой урок. Школьной формы не было, успехи учащихся оценивали не по отметкам, а по письменным отзывам с подробными характеристиками…
В общем, это была именно та самая школа.
И в деревне она встречалась…
Вот жена князя, Мария Клавдиевна, открыла под Смоленском, на хуторе Флёново удивительный школьный городок для крестьянских детей – с фруктовым садом, пасекой, мастерскими, метеорологической станцией, театром и балалаечным оркестром (а балалайки в этой сельской школе расписывал Врубель).
Но что из этого следует? Что нормальная школа, какой её хотели бы видеть родители (и учителя, которые смотрят на школу как родители) – всегда большая редкость? Если бы не так, не проходила бы через века проблема учителей и родителей, школы и семьи, государства и общества, которые часто не понимали друг друга…
Случалось, в иные периоды истории приходил какой-нибудь передовой министр народного просвещения, или менялась температура в обществе, люди начинали друг друга слушать, возникал всплеск невиданного интереса к педагогике, шли глубокие школьные реформы.
Но… Почему-то не доводились до конца. Или министра отправляли в отставку, или вообще дело заканчивалось социальным катаклизмом, как это у нас принято, – всплеск интереса к образованию накануне потрясений.
Министр народного просвещения Александр Васильевич Головнин даже не заводил визитных карточек. Понимал, что его могут освободить в любой день. В том передовом правительстве (так считалось) он был белой вороной. Инициативы торпедировались. Средства разворовывались. Дела вязли в старой бюрократической машине. И всё-таки за отмеренные Головнину тысячу шестьсот с чем-то дней (как он сам высчитал) он кое-что успел.
Но размышляя над тем, почему всё же не удалось довести до конца начатые преобразования, анализируя причины неудач, Головнин указывал не на внешние обстоятельства, а обращался к себе, собственным слабостям и недостаткам. «Так я давно и часто, – писал он, – замечал в себе недостаток гражданского мужества, неспособность к самопожертвованию, к риску своим положением, жалованием, состоянием, комфортом…»
Может быть, в похожем списке – отчасти причина и наших затруднений и неудач? Скольким конкретным людям мы не успели помочь, сколько начатых программ и проектов не довели до конца… И на их месте бурьяном пробивались совсем другие проекты.

Волк был бы добр, да ему есть надо…

…Знакомлюсь с проектом «Начальная школа XXI века»: программа, учебники и тетрадь по начальному чтению.
Тесты здесь планируются не в конце обучения (как мы наивно думали), а уже в самом начале, при обучении чтению семилетнего ребёнка. Читает ребёнок, положим, рассказ Льва Толстого, а его спрашивают: «Как вела себя мама заблудившейся девочки?» И в качестве вариантов ответа подбрасывают: «смеялась?» «спала?».
Как вы думаете, какие чувства испытает ребёнок, услышав подобное: захохочет, заплачет? Бедный Лев Николаевич! Бедная девочка, заблудившаяся, из книжки, и эта, живая, вынужденная выбирать из этих ответов…
Может быть, вы думаете, что это шутка? Мы тоже сначала так решили, но, поглядев, как в учебнике и тетради расчленяют на «правильные» и «неправильные» ответы по поводу Ушинского, Аксакова, Мамина-Сибиряка, Пришвина, Бианки, убедились в полной серьёзности намерений авторов. Посудите сами: вот упражнение для обучения чтению ученика второго класса. «А как можно сказать по-другому?» – спрашивают его и в качестве материала для переделки предлагают… Пушкина. «Вешние воды», по-другому – весенние, «потопленные луга» – залитые водой, «озарена» – освещена, «скверно» – плохо…
Это не эксперимент – указанный учебник победил на министерском конкурсе и одобрен как образец для массового внедрения в школы.
«Учебники не доверяют детям», – когда-то со свойственной ему интеллигентностью сказал Шалва Амонашвили.
Но нам-то что делать со своими детьми, как оградить их от образцовых проектов, будто вознамерившихся сформировать поколение дикарей?
Модернизация, монетизация(переход монет из кармана одних людей в карман других), тихие, пока, забастовки. Школа и жизнь, перпендикулярные политике. В политике, в министерстве – одни заботы и конкурсы, а у нас другие. Нам бы учительницу найти для дочки…

Первые наши дела должны быть обречены на успех

…В Тульской области, в селе Поповка, видел, как учат первоклассников по программе Льва Толстого. «Волк был бы добр, да ему есть надо»…Скорость чтения на конец года должна быть 20-30 слов в минуту, а у них уже сорок. «Но не у всех, – сказала учительница Виолетта Кристофоровна Газарян, – у Славика четырнадцать. Не выговаривает слов, букв. Ну, у него просто зубов нет…»
По программе Толстого у Виолетты Кристофоровны уже третий выпуск. Считая с начала знакомства с Виталием Борисовичем Ремизовым, заведующим Яснополянской школы-лаборатории и директором Государственного музея Л.Н.Толстого. Ремизов и его коллеги, можно сказать, возродили и творчески развили школу свободного воспитания Льва Николаевича (и не только в Тульской области – и в Японии уже есть школа Толстого). Переработали, издали десятки учебников, пособий, есть даже электронные версии в интернете. Времена, конечно, другие. Но неужели Лев Толстой, учивший крестьянских детей, знал хуже и детей, и педагогику, чем современные модернизаторы, которые вводят такие правила, что толстовскую методику приходится прятать, запрятывать, а то (говорят учителя) «не пройдёшь аттестацию»…
Вернулись старые времена руководства и контроля? Как будто не было лет свободы, всего возвращённого и накопленного школой за это время? Но забыть их уже невозможно, поэтому всё же трудно вешать лапшу на уши. Ведь у нас есть другая педагогика!
Послушайте: «…Первые наши дела должны быть обречены на успех. Иначе крылья завянут, так и не успев вырасти».

В поисках человека

Увы, от меня до села Поповка далековато.
А дочке на следующий год в первый класс, и я начал искать школу поближе к дому. Захожу в одну и первое, что вижу – кричащего директора: кто, мол, я такой и что тут делаю. Пока разобрались, отдавать сюда дочку расхотелось. В другой школе, очень престижной, я увидел, как двое педагогов заставляли первоклассника спустить воду в туалете, ручка у ребёнка была слабенькая, не получалось, а педагоги жёстко требовали, и другие учительницы смотрели с любопытством.
И так я ходил вокруг дома и ничего не мог найти.
А что я искал? Да простые вещи, которые хотят видеть в школе, в особенности, начальной, многие родители. Чтобы учитель относился к ребёнку по-человечески. И чтобы у ребёнка в школе здоровье не испортилось. А знания, прочее – это уже потом…
Более тридцати лет занимаясь педагогикой, я понимаю, что говорю крамолу. Ничего не потом, школа как раз на знания запрограммирована, а человеческие отношения – материя тонкая… К тому же идеал учителя в глазах общества зависит от типа культуры, вот у нас считается хорошим «строгий учитель».
Ну, а что делать, если я для своего ребёнка – хочу другого? Искать… «Ищи учительницу» – посоветовал мне мой старый друг, директор знаменитой московской «школы самооопределения» Александр Наумович Тубельский. Отдать дочь в его школу был бы счастлив, да ехать через всю Москву…
И вот ищу. Но у меня хоть выбор есть. А какой выбор у нас в деревне в Ярославской области, где недавно приобрели старый дом? До единственной в округе школы – двенадцать километров, через лес, поле, и проходной автобус ходит не часто. Из чего выбирать? Где искать учительницу?