Очерк третий.
ОЛЕГ ГАЗМАН. НАЧАЛЬНИК «МАЯКА»

Коммунарская педагогика – из поры надежд. Знаменитая ленинградская Фрунзенская коммуна, созданная Игорем Петровичем Ивановым, его взрослыми и юными единомышленниками. Педагогика сотрудничества поколений. Методика коллективных творческих дел. «Сделать день», – говорили коммунары. Не приспособиться, даже не прожить, а сделать. Научиться лучшей жизни, самим создавая лучшую жизнь. День делался, как вещь, в которой смысл, радость, борьба, результат. Посаженная в ночь на 22 июня еловая аллея. Спасённое от града поле. Снежный городок для малышей. Вечер горящих сердец. Защита фантастических проектов. Весёлый разнобой. Операция «Радость людям».
«Пожалуй, самая большая заслуга коммуны в том, что она допустила нас к жизни не наблюдателями, а участниками, – писал бывший воспитанник коммуны. – Она убедила нас в том, что преступно ждать взрослости, чтобы начать жить».
Потом эта уникальная методика пошла по стране – дух раскрепощённого свободного в социальном творчестве коллектива, способного постольку, поскольку в нём каждый – личность. Из пяти тысяч воспитанников коммун более половины связали свою жизнь с воспитанием, работали в школах, домах пионеров, «Орлёнке», «Маяке» – совсем, ещё недавно был такой удивительный пионерский лагерь под Москвой, созданный моим другом Олегом Газманом.
Его портрет я набросал за месяц или два до неожиданной кончины Олега Семеновича. Именно тогда возникла идея сделать серию портретов моих друзей – товарищей по эпохе школьных перестроек, запечатлеть их на фоне ускользающего времени. Наброски о живом Олеге Газмане оказались последними. Теперь я решил в них ничего не менять. А что изменилось? Писать о Газмане в прошлом времени? Без шутки, всерьёз, как эпитафию на камне? По-моему ничего более противоестественного натуре Олега нельзя представить. Нет, пусть остаётся всё как есть, в настоящем...
К сожалению, я не был знаком с Олегом Семёновичем в бытность его административно-педагогической деятельности в пионерском лагере ЦК ВЛКСМ «Орлёнок». Лагерь, говорят, млел от общения – все были влюблены друг в друга. В то время нагрянула высшая партийно-комсомольская комиссия.
После разговора с руководством вдохновлённые дети за ночь слепили на горе его художественный образ – гладкую, как галька, скульптуру, обращённую голой попой к проверяющим. В прежние времена за это произведение воспитанников Олег Семёнович оказался бы в другом лагере, но были уже 60-е, оттепель, пора расцвета коммунарского движения, коллективных творческих дел. Так что его просто вышибли из «Орлёнка». Он пришёл в Академию педагогических наук и в разгар эпохи застоя создал свой «Маяк».
Тут я и познакомился с Олегом Семеновичем, проработав в лагере две смены воспитателем, а затем «придурком» – так любовно именовали отирающихся в лагере писателей, журналистов и прочая, кормящихся на кухне, ничего вроде не делающих, но нуждающихся в «Маяке», как в воздухе, и для чего-то нужных ему.
То, что я хотел и мог сказать об этом педагогическом шедевре Олега Семёновича, я написал в очерке под названием «Лаборатория «Детское счастье». Здесь же речь о самом Газмане. Он – прекрасный пример того, что дело не во временах, если в человеке есть нечто, оно проявится в любое время.
К школьной перестройке 80-х Олег Семёнович имел самое непосредственное отношение. Во-первых, она никогда бы не началась без людей из «Орлёнков» и «Маяков». Во-вторых, подозреваю, эти люди отнеслись к самой возможности перестройки системы образования как к коллективному творческому делу. В самом деле, случайно ли, что в «Учительской газете», с которой всё началось, оказались одновременно славные, проверенные коммунары Володя Матвеев, Сима Соловейчик, Олег Газман? Это во всяком случае многое объясняет. Пять лет «Учительская» была больше чем газета, из неё, как из шляпы фокусника, выскочили «педагогика сотрудничества», творческий союз учителей, клуб «Эврика», ВНИК – временный научно-исследовательский коллектив «Школа»...
В этом коллективе – прообразе новой, как тогда думалось, педагогической науки – Олег Семёнович не был ни начальником, ни пионервожатым, а занимался теорией воспитания. К тому времени она уже наполовину была некоммунистической, и Олег Семёнович плодотворно развивал эту вторую половину. В концепции ВНИКа за всем, что касается воспитания, – рука Олега Семёновича. Этой рукой написаны труды по методике игровой деятельности, философии воспитания, педагогической поддержке, педагогике свободы – даже в названиях учёных трудов Олег Семёнович остался самим собой.
Одним из доказательств того, что человек бывает интереснее обстоятельств, являются годы пребывания Олега Семёновича на посту советника министра образования. Помнится, в 1990-м году один из членов – руководитель ВНИКа – вдруг стал министром (в те перестроечные годы случались такие чудеса), другие члены – замами. Олега Семёновича же уговорили пойти в советники. Выделили ему комнату в здании министерства на втором этаже, и время от времени он появлялся там с пухлым кожаным портфелем, подаренным, кажется, «маяковцами», к юбилею.
За время работы советником Олег Семёнович что-то, думаю, насоветовал министру, который его любил не меньше меня, хотя это ни в чём не выражалось. Не думаю, впрочем, что благодаря ему из школ была изгнана октябрятско-пионерско-комсомольская организация и образовалась идейная пустота. Но уверен, что в истории отечественного образования нет аналога – ни по стилю, ни по содержанию – инструктивно-методическим письмам, циркулярам в области подготовки социальных педагогов, классных дам и пр., составленным советником Газманом. Как историк педагогики заверяю: ни до ни после Олега Семёновича таких душевных ведомственных писем не было и не будет.
Эпоха министерства – ВНИКа промелькнула как мгновение. Иные из героев тех лет успели перемениться – у кого-то чины, ордена. Что касается Олега Семеновича, то, по-моему, для него все эти эпохи как исторические игры, в которые играли дети в «Маяке»: в ту смену был переход Суворова через Альпы, а в эту – охота на мамонта.
Отказ от директорства в бывшем институте комвоспитания Олег Семёнович мотивировал тем, что там много «мамонтов», которых лучше не трогать. С другой стороны, что тогда делать? Так административному счастью он предпочёл творчество. Небольшой отдел гуманистического воспитания.
Хочу сказать, что, судя по Олегу Семеновичу, ничего нам не светит. Ни чинов, ни орденов, хотя был шанс. Новыми русскими тоже не станем, да такого шанса и не было.
Останемся теми, кто есть. Для близких, учеников, друзей. Для энциклопедии...

ВСЕ РЕФОРМЫ проваливаются и рушатся потому, что мы потеряли камертон, на который настраиваются души, потеряли культурные лекала, по которым вычерчиваются собственная мысль и действие. Образование – обретение образа себя, но для этого нужно, чтобы привлёк образ другого. Сколько их, среди лжи, обмана, привлекательных образов?
В моё время встречались люди, которым в жизни было не слишком удобно, но на них всё держалось. По ним не определяли направление, но сверяли внутренние часы, не всегда совпадавшие с боем на Спасской башне. Если эти люди и были героями своего времени, то в какой-то другой системе отсчёта...